Бои местного значения

И никакого «шва» или видимой границы между мирами.

Встань и шагни туда, в Замок, с которым связано столько романтических и приятных воспоминаний. Шагни – и закончатся все твои проблемы.

Даже сердце слегка защемило, когда представил.

– Барьер пересекать не пробуй, – Антон словно угадал мелькнувшее у Сашки желание. – Иначе могут быть последствия. Грубо говоря, «пробки вышибет».

– Раньше ведь ходили, – слегка растерянно ответил Сашка. – Сколько раз и туда и обратно.

– Так, против временного потока, с некомпенсированной массой, – не ходили. Когда Воронцов в прошлое отправлялся, здесь, как бы выразиться, оставался адекватный объем ранее занятого им пространства-времени. Такой эфирный слепок. В него он и возвращался, энергия требовалась только на механическое перемещение объекта, грубо говоря. А Шестакова в нашем мире не было, то есть твое тело сейчас фактически – около сотни килограмм антиматерии. Нейтрализовать ее мне нечем. Поэтому уходить отсюда ты будешь в виде информационного пакета, отнюдь не физическим телом.

Но это неважно. Пока. Поговорим о практике. Весь звуковидеоконтроль я Лихареву отключил, подслушивания можем не бояться.

Я тут кое-что успел придумать насчет их очередного будущего, хотел бы знать, что ты на это скажешь.

…Геополитические фантазии Антона Шульгин некоторое время слушал с чисто академическим интересом.

Потом спросил:

– А какие тогда цели у аггров, если у тебя появились подобные мысли? Они-то ради какой идеи рабо-тают?

– Да неужели непонятно? Именно ради той, что и воплотилась в твоей собственной реальности. Вторая мировая и вызванные ею последствия. Только они пока еще не знают, получится у них или нет.

Вдруг Сталин настолько укрепится в своем антифашизме, что заключит договор о коллективной безопасности с Западом? Сумеет восстановить после чистки и подготовить к большой войне армию? Удержит Гитлера от войны на два фронта? Тогда их планы рухнут.

– А ведь действительно! – Шульгин чуть не шлепнул себя ладонью по лбу. – Как это я сам не догадался? Что значит аберрация сознания. По привычке вообразил, что будущее всем известно, вот и мучился, какие это корректировки сталинской политики изобретает Лихарев. А все так просто.

– Совершенно верно. Заодно вспомни приключения Новикова и Берестина. Там та же история, только аггры увидели, что СССР проигрывает войну слишком быстро, а их это тоже не устраивало. В сорок первом году сенатор Трумэн заявил: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то будем помогать России, а если выигрывает Россия – будем помогать Германии. И пусть они убивают как можно больше».

– Трумэн – тоже их агент? – поразился Сашка.

– По крайней мере, объективно он работал на них.

– А Рузвельт – на вас?

Антон пожал плечами.

– Черт знает что! – Шульгин выглядел искренне возмущенным. – Получается, что у нас вообще нет ни собственной истории, ни даже свободы воли?!

– Зачем же так пессимистически? Свобода воли всегда есть. И мы с тобой об этом уже говорили. Ах да, – спохватился форзейль. Как раз с этим Шульгиным они такого разговора не вели. – Ну, суди на собственном примере. Вы с Андреем могли не вступаться за Ирину тогда, в самом начале, сдать ее агентам, которые за ней пришли, Берестин мог не ходить в шестьдесят шестой год.

– Как это – не защитить свою подругу от каких-то жлобов? Кем бы мы тогда были?

– Вот именно, Саша, вот именно. Но поступал-то ты вполне свободно. Другое дело, что выбор у тебя был несколько ограничен твоими собственными нравственными принципами. Так и у других все случается примерно так же.

Считай, что просто таков закон природы. При данной силе тяжести ты можешь прыгнуть вверх на полтора, ну, два метра… Упав с десяти – почти наверняка разобьешься или переломаешь ноги. И будешь, лежа в гипсе, винить в своей беде очередных жидомасонов: «Какая сволочь выдумала это проклятое «же» 9,8?! Сделали бы три, пусть четыре метра в секунду за секунду, – я с колен пыль отряхнул бы и сейчас с девочками танцевал!» Таким вот образом, мой друг.

С такой постановкой вопроса Шульгин, конечно, спорить не мог.

– Ты меня извини, я на минуточку выйду, надо. – Пусть думает форзейль, что ему срочно потребовалось в туалет. На самом же деле Сашка, притворив за собой дверь кабинета, а потом и кухни, дрожащими руками налил себе почти полстакана коньяка.

«Черт, опять нужно решать вселенские проблемы в условиях острого цейтнота! – Шульгин уже сам не понимал, является ли он по-прежнему независимой личностью или объектом манипуляции неведомых сил, вправе ли поступать так, как хочет сам, или завертели его водовороты совершенно чуждых предопределенностей.