Одиссей покидает Итаку

Присутствовал во всех его словах и манерах неприятный привкус тайны, которую Новиков чувствовал, но не мог отчетливо осознать. За работой они говорили в основном о работе, в свободное время – о чем угодно, и всерьез и в шутку планировали будущее, анализировали настоящее, спорили по мировоззренческим и нравственным проблемам.

Мыслил Воронцов четко, остро. Новиков даже употребил термин – пронзительно, очень часто цитировал Салтыкова-Щедрина и цитаты тоже подбирал злые и резкие, но это как раз Андрея не удивляло, к кому и апеллировать в наши дни умному человеку, как не к Михаилу Евграфовичу, самое сейчас для него время. Сегодня он актуальнее даже, чем в момент публикации.

Испытанные психологические тесты не давали ожидаемого результата, отвечал на них Воронцов так, что вместо выводов получалась полная ерунда. Прямо тебе не Воронцов, а Швейк с высшим военно-морским образованием.

И еще Новикова задевала позиция Левашова. Старый друг вел себя так, словно его забавляло создавшееся положение и сам он знает гораздо больше, чем говорит, но по неизвестным ему причинам не хочет своим знанием поделиться.

Но такое положение дальше терпеть невозможно. Предстоящая жизнь на Валгалле не допускает неясности и недомолвок. Вот ведь с Берестиным отношения наладились, смешно сказать – даже особого рода внутренняя близость образовалась, и отнюдь не потому, что существует Ирина, раньше у них именно на этой почве холодок чувствовался. А сейчас выяснилось, что они с Берестиным очень хорошо друг друга дополняют. Вот и с Воронцовым пора уточнить позиции…

Позади захрустел песок, и Новиков, обернувшись, даже не удивился. Воронцов же, подойдя, улыбнулся радостно, словно бог знает сколько не виделись, сел рядом, вытащил из кармана уже набитую трубку, подчеркнуто тщательно ее раскочегарил. Табак он теперь курил совершенно немыслимый по аромату.

– Замучил я тебя, компаньеро Андрей, – сказал он, словно читая в душе Новикова. – Совсем ты извелся. Что я, кстати, Олегу и предсказывал, когда он меня собрался с вами знакомить. Только не с той стороны ты замок ковырял. Никаких тайн психики во мне не имеется. Все, что есть, – на виду. В одном ты прав – не все я вам говорил и не с улицы к вам пришел. Была и у меня история, ничуть не хуже вашей, а во многом прямо-таки один к одному. Даже смешно. Послушай, а потом вместе обсудим, что, как, зачем и почему…

– Ну и как ты себя после всего чувствуешь? – спросил Новиков, когда Воронцов закончил свой рассказ.

– Да в общем нормально. Сплю по крайней мере спокойно. Это, наверное, в молодости такие вещи обостренно воспринимаются… Если ты войну имеешь в виду. А остальное… – Воронцов пожал плечами.

– Теперь все усложняется еще на порядок, – сказал Новиков. – А в остальном наше положение становится даже выигрышнее. Союзники у нас теперь мощные – есть на что надеяться. Но вот что мне непонятно, так эти самые совпадения. Отчего они именно такой сценарий закрутили? Фантазия бедная или как?

– Знаешь, я не удивлюсь, если у них действительно «бедная фантазия». Как говорил один мой товарищ: «Увы, это правда. Придумать можно было и поинтереснее».

– А чего ж ты так долго молчал? – спросил Новиков. – Не доверял нам?

– Об «не доверял» не может быть и речи. Просто присматривался. Ирина меня ваша смущала. Чего это она вдруг флаг сменила? Перебежчик – ему тоже причина нужна. Хоть идейная, хоть шкурная… А она же не абы кто, лицо доверенное и подготовленное. Возьми опять же военные аналогии. Кто перебегал – пехота, рядовые все больше, офицеры – редко, а чтоб кадровые разведчики – такого и не слышал. Да и то наши примеры – в пределах одной расы и близких исторических формаций…

– Ну, не скажи, – возразил Новиков. Область чистой теории его устраивала, потому что уводила разговор от личности Ирины и подлинных причин ее перехода в лагерь землян. – Были в истории еще и не такие случаи. И на нашу тему тоже. Вспомни, к индейцам европейцы жить уходили в поисках справедливости и нравственной чистоты, к полинезийцам – Джека Лондона читай, Стивенсона и тому подобное.

– Ладно. Согласимся. Из рабства необходимости в царство свободы… Следующая причина – решил я выдержать и осмотреться. Чего мой друг Антон дальше делать будет. Отступиться он не должен, а раз так – его ход. А я пока развлекусь, чистым воздухом подышу, с интересным народом пообщаюсь… Вполне подходяще.

Новиков вдруг вскочил, хлопнул себя ладонью по ноге.