Таня Гроттер и Болтливый сфинкс

Внезапно Гуня поморщился и сильно ударил себя кулаком по лбу. Будь у него менее крепкий череп, такой удар легко мог бы закончиться нокаутом. Однако череп у Гуни был феноменальной прочности, как и у Тарараха. Ягунчик, помнится, некогда рассуждал, что произойдет, если из разных концов коридора Тибидохса навстречу друг другу понесутся Гуня и Тарарах и в центре коридора столкнутся лбами.

– Что случилось?

– Ой, блин! Меня Гробка прикончит! Я кольца не забрал! – простонал Гломов.

– Позже заберешь, – легкомысленно сказала Таня.

Гуня посмотрел на нее с укором, как медведь в зоопарке, которому вместо конфеты бросили пустую скомканную бумажку.

– Тут это… не получится позже. Через полчаса стемнеет. Они тут на Лысой Горе все крутые, смелые, но ночью родной маме дверь не откроют и любимого котенка на руки не возьмут. Придурки, короче. Сами в эти игры заигрываются, а потом боятся до жути.

Примерно полторы секунды Гуня топтался на месте, придавая своему могучему телу внутреннее ускорение, а затем развил лихорадочную деятельность.

– Давай сюда свою гитару! Чего ее таскать? А теперь помчались!.. Я тебя по дороге к Гробке закину! – Гуня занес в дом контрабас, схватил Таню за запястье и понесся как вихрь, сшибая на своем пути все, что не успевало посторониться.

Пару раз Тане казалось, что ее ноги отрываются от земли, чего Гломов даже не замечал. Гуня был не просто бешеный трактор. Он был бешеный трактор, имеющий четкую цель и забывший отвинченные тормоза в автомастерской.

По дороге Гломов с Таней не разговаривал. Он даже не оглядывался, а просто летел вперед. Таня сообразила, почему он взял ее за запястье, а не за ладонь. Ладонь Гуня, не заметив, сплющил бы в своей лапище.

«Лучше бы я на полчаса позже прилетела!» – подумала Таня, когда ее в десятый раз уронили в сугроб и тотчас из него выдернули.

Они вихрем пронеслись по единственной центральной улице Лысой Горы и свернули туда, где в желтом слежавшемся снегу барахтались длинные облезшие двухэтажные дома. Около одного из них Гуня остановился. В подвал был прокопан длинный наклонный ход-лаз. Проблему с уборкой снега здесь решали просто. Не можешь расчистить – оставь все как есть, а то, что надо, само прокопается.

Гломов по-хозяйски оглядел Таню, бесцеремонно покрутил ее, как ребенка, отряхнул с одежды снег и, ласково спросив: «Ты готова?», спустил головой вниз в обледеневший лаз.

Глава 8

МНОГОГЛАЗКА

Если в жизни ты сумел отдать больше, чем урвал, – ты прожил жизнь не зря.

Сарданапал Черноморов. Лекции для первокурсников

Дырка была маленькая, но в самом неудачном месте шланга – там, где он насаживается на трубу. Она шипела и плевалась мокрыми, быстро замерзающими на коже каплями, пахнущими тухлым селедочным бульоном и дешевым табаком. Ванька заметил дырку в самый последний момент, когда, сев на пылесос, стал понемногу выжимать газ.

Пришлось слезать и ремонтироваться, поглядывая то на заснеженный порт, то на застывшее укоризненным сусликом и облизанное прожекторами здание гостиничного комплекса. Дыру Ванька закрыл свернутым раз в восемь пакетом, который, в свою очередь, обмотал изолентой. На морозе изолента приклеивалась плохо и быстро дубела.

«Ну ничего! Сойдет и так!» – решил Ванька.

Ножа у него под рукой не оказалось, и изоленту он перекусил зубами.

Шланг прорывало второй раз за неделю. Он не выдерживал скверного топлива и таким образом высказывал свое «фи». Ныне он более всего напоминал сухие деревца на вершинах крымских гор, которые толпы туристов украшают ленточками, обрывками пакетов, кусками шпагата и прочими подсобными веревочками в надежде вернуться сюда вновь.

По-хорошему шланг давно надо было менять, но Ванька относился к тем пользователям техники, которые предпринимают какие-либо «починятельные» действа, лишь когда никакими подручными средствами уже не обойтись.

Ванька вновь забрался на пылесос, убедился, что прохожих поблизости нет, и стартовал в лиловое небо. Любое неосторожное движение отзывалось болью в изодранной спине и избитом теле. Даже головой, и той приходилось вертеть осторожно – ныла опухшая скула. Глаз почти закрылся, хотя Ванька перед полетом и тер его снегом до тех пор, пока талая влага не потекла за шиворот.

Интересно, что сказали бы Свеколт и Аббатикова, узнай они, что вместо того, чтобы отлеживаться в гостинице, Валялкин вновь помчался на поиски многоглазки ? Хотя, возможно, ничего бы не сказали. В некромагах любопытство давно отмерло.