Таня Гроттер и Болтливый сфинкс

Мысленно Ванька видел, что многоглазка уже пробилась сквозь снег, стебель ее распрямился и теперь выбрасывает хрупкие бутоны. Нижние, обращенные к снегу цветы уже раскрылись. Ни в одну из множества предыдущих ночей поиска Ванька не испытывал ничего подобного. Теперь же он чувствовал, что близок к цели как никогда, и боялся лишь одного – не успеть.

Тангро, на этот раз не пожелавший забираться в рюкзак, зашевелился под одеждой, требуя, чтобы его выпустили. Ванька удивился, что он проснулся так не вовремя. Обычно во время ночных полетов дракончик мирно спал. Ванька надеялся, что Тангро вновь уснет, однако тот ворочался все энергичнее. Из-под мышки он сунулся было в рукав, но передумал и вылез наружу через более удобное место – через ворот.

На морозе Тангро не понравилось. Он сердито подышал пламенем, неметко метя в зорким зраком зыркнувшую из мятых туч луну. Спасаясь от холода, Тангро трескуче, как плохо смазанный Карлсон, сорвался с плеча Ваньки и быстро полетел впереди, на три вытянутые руки обгоняя пылесос.

Ванька добавил газу. Чихая и давясь селедочными головами, пылесос заспешил за дракончиком в тщетной попытке обогнать его. Ванька позвал его свистом, но Тангро не захотел вернуться. Он забирал гораздо правее, чем летел Ванька, к большому без проезжих дорог лесу, который начинался сразу за равниной, изрезанной морщинами оврагов.

Душа Ваньки разрывалась. Он был убежден, что Тангро уводит его от многоглазки . Что делать? Бросать друга? Или остаться с другом, но без многоглазки ?

Краткий, но мучительный выбор был сделан в пользу Тангро. «Многоглазку я еще найду, а вот другого Тангро уже не будет», – подумал Ванька.

Надеясь все же догнать дракончика и перехватить его, Ванька попытался ускориться, но пылесос и без того летел на пределе. Двигатель надрывно закашлялся, и Ванька понял, что еще немного и его разнесет вдребезги разлетевшимся на части пылесосом. Случай не такой уж редкий. Сколько безымянных труб, смычков и метел торчит в лесах, в болотах, в топях, отмечая места последних крушений сотен и сотен магов.

Ванька поневоле снизил скорость, и Тангро еще сильнее вырвался вперед. Теперь местонахождение дракончика определялось лишь по красным вспышкам из ноздрей. Внезапно красные вспышки куда-то исчезли. Ванька заметался взглядом и наконец обнаружил их, но уже под собой. Тангро снижался.

Ванька увидел поляну, точно ножницами выстриженную в глухом лесу. Он сбросил газ и завис метрах в ста. То, что ему открылось, было так невероятно, что хмурая логика, пожав плечами, мгновенно забилась под стол, словно видный ученый-материалист, которому явился призрак его дедушки, еще более видного ученого-материалиста.

«Все же чудо абсолютно объективная, реально существующая категория! Видеть в чуде мистику так же глупо, как язычески поклоняться утюгу», – подумал Ванька.

Посреди поляны, отблескивая серебром чешуи, в лунном свете сидели Гоярын и шесть его сыновей – Ртутный, Стремительный, Пепельный, Огнеметный, Искристый и Дымный. Сцена идиллическая до невероятия, особенно учитывая, что взрослые драконы-самцы редко питают друг к другу родственные чувства.

Ванька, представления не имевший, что драконы улетели из Тибидохса во время урагана, снизился. Он был так изумлен, что спрыгнул с еще не севшего пылесоса и, не рассчитав глубину снега, провалился по пояс.

Семь крупных драконов образовывали идеальный круг. Их морды были повернуты к центру, шеи вытянуты. Казалось, все они трепетно разглядывают нечто маленькое.

Увязая в снегу, Ванька стал пробираться к драконам. На пылесос, воткнувшийся в сугроб метрах в десяти от него, он даже не оглянулся.

Драконы не обратили на Ваньку внимания, если не считать Дымного, который, настороженно оглянувшись на него, дрогнул хвостом. Из ноздрей у Дымного вырвалось едкое облако, окутавшее Ваньку с головы до ног. Ванька привычно задержал дыхание. Дымный вечно чадил, как паровоз, отчего, собственно, и получил такое имя.

Протиснувшись между Дымным и медно-горячим боком Гоярына, на котором, стекая каплями, таял падающий снег, Ванька оказался у драконьих морд. Еще издали он увидел сияние, исходившее из-под снега там, куда неотрывно смотрели драконы. Сияние было голубоватым, прерывистым. Приблизившись, Ванька опустился на четвереньки. Ледяная корка была растоплена до самой земли не то самим сиянием, не то огненным дыханием драконов.