Пришельцы из холодильника

– Холошо. Лаз, два, тли... – посчитала Дискетка и замолчала.

Внезапно звездолет вздрогнул. Это продолжалось всего мгновение, а потом все прекратилось. Я подбежал к наружным иллюминаторам, но не заметил никаких перемен. «Кашалот» отсюда казался совсем маленьким, и я смог хорошо рассмотреть его, лишь включив увеличение. Сам не знаю почему, но родной звездолет показался мне недовольным и обиженным. Я хотел уже отойти от иллюминатора, но тут созвездия пришли в движение и стремительно сместились, точно Вселенная была обычной компьютерной картой, которую можно было пролистовывать и укрупнять как угодно.

«Кашалот» по-прежнему продолжал висеть в пространстве напротив нас. Точно покрывалом, он был окутан тянувшимся от инопланетного корабля розоватым свечением, которое медленно угасало, пока не исчезло совсем.

Прямо перед нами возникла вдруг яркая ослепительная звезда, занимавшая почти четвертую часть иллюминатора. Первую секунду я смотрел на нее с недоумением, не понимая, что это такое, но внезапно меня осенило. Это же Бета, или bScutum, – цель нашего путешествия, к которой мы должны были лететь еще много десятков лет!

– Веник! – заорал я. – Это же Веник!

– Да что ты говоришь! А то я бы сам не догадался! – съязвил Пельмень.

Голос у него дрожал, хотя он и пытался сделать вид, что для него прыжок через несколько световых лет ничего не значит и вообще это так же просто, как дернуть себя за ухо.

Да что взять с этого Пельменя! Испортить кому-нибудь удовольствие он никогда не откажется.

2

Этот день и следующий были наполнены для нас всевозможными открытиями. Первым и самым приятным было то, что туманники куда-то исчезли. Их не было ни на «Кашалоте», ни тем более на их собственном звездолете, который Пельмень с гордостью называл трофейным. Мы искренне надеялись, что туманники не успели вернуться на «Кашалот» и остались в космосе, в нескольких световых годах отсюда. Так оно, по всей вероятности, и было.

Открытия следовали одно за другим – причем открытия не какие-нибудь замухрыжистые, а одно другого приятнее. Мы обследовали планетную систему звезды и обнаружили, что четвертая по счету планета пригодна для жизни человека. Из верхних слоев атмосферы видно было, что она почти целиком покрыта лесами. Кроме лесов, на планете были еще две-три широкие долины и большой океан с разбросанными по нему мелкими островками.

Перед тем как покинуть корабль пришельцев, мы дали ему команду держаться поблизости от «Кашалота» и никому, кроме нас, не открывать свои люки. На случай же, если туманники все же объявятся и примут нашу форму, я установил особый пароль, который каждый должен был произнести прежде, чем люк откроется. Шлем воспринял все без рассуждений: очевидно, он был запрограммирован на безусловное подчинение.

Родители вот-вот должны были очнуться, и мы с нетерпением ожидали, когда это произойдет. Лелик, следивший за их состоянием, заверял, что все идет благополучно. Кроме этого, Лелик послал ремонтного робота, и тот уже много часов возился с Коробком и Репкой, меняя у них предохранители. Если верить Лелику, то ремонтный робот должен был завершить свою работу почти одновременно с тем, как Яичница и Морж придут в себя.

– Слушай, Митрофан, давай слетаем и исследуем планету! – предложил Пельмень.

– Родителям, наверное, самим захочется это сделать... – с сомнением сказал я.

– В том-то и дело, что захочется! Что я, своих родителей не знаю, что ли? Не успеют они прийти в себя, как скажут: «Планету обследуем мы сами. Это опасно, а вы еще маленькие. Сидите на корабле и играйте в «ладушки-ладушки, жили мы у бабушки»!» И это при том, что мы и с инопланетянами справились, и их звездолет захватили, и в созвездие Щита перенеслись, между прочим, тоже мы, а они все это время преспокойно храпели на полу!

Я не мог не согласиться с Пельменем. Более того, я не сомневался, что все так и будет. Родители, какими бы они ни были, всегда считают себя умнее нас, детей. Найдите мне хоть одного родителя, который не указывает, что ребенку делать и что не делать, куда идти и куда не идти, и я съем свое ухо! Одним словом, Пельмень тысячу раз был прав. Если мы не исследуем планету сейчас, то наши неугомонные родственнички полетят на планету сами, а нам, чтобы мы не скучали, зададут кучу уроков.

Оставив Дискетку под присмотром Лелика, мы с Пельменем погрузились в небольшой двухместный планетолет. Размером он был с небольшую машину, сверху имел прозрачный колпак, а по бокам – два коротких гравитационных крыла. Кроме крыльев, у планетолета было еще шесть колес, при необходимости наделявших его всеми возможностями вездехода.