Алтарь Эдема

Вперед вышел один из гоминидов. У него отсутствовало ухо, а лицо было иссечено шрамами. Лорна видела его по трансляции рядом с беременной женщиной — той, которую Беннет назвал Евой.

Тогда это должен быть Адам, подумала Лорна.

С длинным копьем в руке он подошел к Беннету.

Совершенно беспомощный, Беннет не шелохнулся, не сделал даже попытки к сопротивлению.

И тут внезапно вперед вылетели дети — словно стайка скворцов, защищающих гнездо. Они вскочили на Беннета, который все еще держал девочку, и закрыли его тело собой.

Адам стоял над ними. Из-за его спины появились другие гоминиды.

В дверях, постукивая когтями по полу, показалась массивная, мощная фигура. Это был гигантский ленивец — подобные ему вымерли тысячи лет назад. Генетический реликт уселся на пол — мех с одной стороны его туловища выгорел до кожи и все еще дымился.

Большими глазами он оглядел комнату, а потом, как и остальные, уставился на стайку детей.

Беннет наконец сел. Поведение малышей внушало ему такое же недоумение, как и Лорне, но дети по-прежнему стояли между чудовищами и человеком.

Все маленькие глаза встретились с глазами взрослых. Между ними словно происходил безмолвный обмен.

Потом за разбитой дверью зазвучали голоса. Оглушенная взрывом, Лорна не могла разобрать слов, но понимала, что это английская речь.

Из дыма вышла еще одна двуногая фигура. И теперь это был не гоминид.

У Лорны перехватило дыхание — нет, этого не могло быть.

Она с трудом поднялась на ноги и позвала:

— Джек?

Глава 58

Услышав собственное имя, Джек испытал огромное облегчение. Моргая, он шагнул в комнату — от дыма и гари слезились глаза. Помещение напоминало лабораторию какого-то сумасшедшего ученого, от полыхающих обломков на полу распространялся дым.

Джек прищурился… потом увидел фигуру, поднимающуюся с пола.

Лорна… Он бросился к ней, она устремилась навстречу и упала в его объятия. Джек полной грудью вдыхал ее запах, своими ребрами ощущал биение ее сердца. Ее мягкая и нежная щека прижалась к его шее. Стремясь убедиться, что она — реальность, а не порождение болезненного бреда, он прижал ее к себе еще сильнее.

Но она освободилась, почти оттолкнулась от него. Взгляд ее был полон тревоги, а когда она приложила ладонь к его обнаженной груди сквозь разорванную рубашку, то ее рука показалась ему холодной как лед.

— Ты весь горишь.

— Простудился. — Он взял ее руку, сплетая пальцы со своими. — Грипп. Ерунда это.

Ее это не убедило, но в данный момент ее мучила более важная проблема.

— Джек. — Лорна сжала его руку. — Остров. Они собираются его взорвать. Осталось минут десять.

Он напрягся, представляя себе взрывающиеся напалмовые заряды. Значит, не только лесная половина острова будет разрушена. Эти гады заметали следы, сжигали за собой все мосты.

— Мы должны поскорее убраться с острова, — сказала она.

Он взял ее за руку и повел к двери, но в комнату уже набились гоминиды и стояли на пути.

Джек подошел к Шраму — надо ему объяснить.

— Мы должны идти! — Он махнул рукой в сторону двери. — Сейчас!

Шрам словно не заметил его, по-прежнему увлеченный игрой в гляделки с освобожденными детьми. Но у Джека не было времени ждать, пока они наиграются, и он встал между Шрамом и детьми.

Глаза гоминида сердито стрельнули в его сторону, и тут же мучительная боль пронзила череп Джека. Дыхание сперло, в глазах почернело. Он рухнул на колени, оглушенный мелькающими картинами: струя крови, блеск скальпеля, кожаные ремни, ткань рассеченного тела. Каждое новое видение сопровождалось мучительным всплеском боли.

Потом он почувствовал, что заваливается на бок. Давление в голове спало, зрение вернулось.

— Что с тобой? — Лорна присела рядом.

Джек прикоснулся ко лбу, ожидая нащупать расколовшуюся кость.

— Ничего, все в порядке.

Он поднял глаза: Шрам вернулся к своему зрительному противостоянию с группой детей. Джек вынужден был признать жестокую правду — если между ними и действовало какое-то перемирие, то теперь оно закончилось.

Он повернулся к Лорне.

— Они не выпустят нас отсюда.

* * *

Малик тяжело дышал, преодолевая последние ступеньки. Впереди за дверным проемом было светлее, чем в темном туннеле. Он бежал навстречу своему спасению, прижимая термос к груди. После того как Саддам бомбардировкой уничтожил первоначальный источник, последние в мире образцы вируса оставались здесь, в термосе. Пока термос цел, сохранялась возможность начать сначала — с Беннетом или без него. Из этого замороженного семени можно создать целую армию. И какая разница, кто будет финансировать проект. Всегда найдутся правительства, готовые заплатить, — если не в Штатах, то в другой стране. А как свободный агент, он сможет запросить любую цену.