Планета смертной тени

– Ясное дело, где – в Лабиринте. – Дик с деловым видом почесал затылок. – Видно, все же мне придется туда лезть.

– Зачем? Я узнал все, что нужно.

– Серьезно? – Взгляд у Чики, как у врача, уже не сомневающегося в том, что пациент серьезно болен, но пока еще не уверенного, какой диагноз поставить. – Тебя не было минуты три-четыре… Не веришь мне – у ребят спроси!

– Точно, – подтвердил Кефчиян. – Я только хотел дернуть за веревку, чтобы узнать, как ты там, а тут ты и сам.

Александр усмехнулся и закрыл лицо ладонями. Картинки, что видел он в треугольном зале, по-прежнему были с ним. Теперь он понял, почему для Лабиринта были так важны уурсины. Живя одним-единственным, сплющенным бесконечностью днем, не вспоминая прошлого и не задумываясь о будущем, уурсины обладали феноменальной способностью забывать то, что их не касалось. Лабиринт показывал им множественные варианты будущего, а уурсины, сами не ведая, что творят, выбирали из них тот, которому следовало отдать предпочтение. Они умели заглядывать под циновку, не поднимая ее. Но не видели дальше сегодняшнего дня. А значит, никоим образом не могли использовать в собственных целях полученную информацию о будущем.

Дик тронул Александра за плечо.

– Слушай, ты бы съел таблетку. А то выглядишь преотвратно.

– Оставь! – резко взмахнул рукой Александр.

– А, ну тебя, – обидевшись, Дик сделал шаг в сторону и повернулся к Гюнтеру и Жану. Они сидели у стены и ждали развязки. – Чего ради мы вообще сюда притащились?

– Я не знаю, сколько я пробыл в Лабиринте! – крикнул в спину ему Александр. – Но явно не пять минут!

– С перепугу и минута часом покажется, – не оборачиваясь, усмехнулся Дик.

– В Лабиринте время нет, – сказал Ут-Ташан.

– Ага, слышал, – кивнул Дик. – Только, чтобы поверить, я должен сам в этом убедиться.

Чики схватил веревку, что бросил у входа в Лабиринт Александр.

– Я знаю, как мы можем покинуть эту планету, – устало произнес Александр.

– Озарение снизошло? – искоса глянул на него Дик.

– Можно и так сказать… Но, вообще-то, это Лабиринт. Он хочет, чтобы мы убрались отсюда.

– Мы пойдем через Лабиринт?

– Нет.

– Так. – Дик присел на корточки рядом с Александром. – Давай-ка теперь все по порядку.

– Я ушел дальше, чем позволяет длина веревки. Когда веревка закончилась, я отвязал ее.

Александр провел ладонью по подбородку. Он почему-то вдруг решил, что почувствует уколы отросшей в Лабиринте щетины. Но чуда не произошло – кожа на лице как была, так и осталась гладкой, словно у младенца.

– Мы так не договаривались.

– Знаю. Но на меня что-то нашло… Кураж, что ли… Или эйфория… Я решил, что у меня все получится.

– Ну, и как?

– В Лабиринте нет никаких ориентиров или координат. Он постоянно изменяется. Надеяться на какую-то систему, что поможет тебе найти обратный путь, бесполезно. Даже отметки на стенах не помогут… Когда я уже решил, что напрочь заблудился, я вдруг наткнулся на вход в треугольный зал… Помните, Ут-Ташан рассказывал о зале с зеркальными стенами, в котором уурсинам показывают живые картинки?.. Все было именно так, как он и говорил. Закрывшийся проход, вращающиеся зеркальные призмы, черный куб с выемкой, в которую нужно сесть… Но я не забыл то, что видел. Я помню картинки, что показывал Лабиринт.

– Если не можешь забыть, нужно принять лекарство. – Ут-Ташан снова протянул Александру белый шарик. – Так говорит Юм-Памарак.

– Шаман делает то, что велят ему транги!

– Хочешь сказать, старик общается с ними напрямую?

– Не знаю, напрямую или как, но уурсины не должны помнить то, что происходит с ними в треугольном зале. Лабиринт вкачивает в их головы чудовищный объем информации из самых разных областей знаний. Осознанно пользоваться ею уурсины не могут. Но с ее помощью они проводят анализ ситуаций, запечатленных на картинках, которые демонстрируют им в треугольном зале. Уурсины выбирают будущее для всего мира.

– То есть все мы – безмозглые марионетки?

– Нет, конечно. Лабиринт определяет судьбу мира, а не каждого человека в отдельности. Как я понимаю, уурсины анализируют ключевые моменты истории, так называемые точки бифуркации, после которых развитие всего мира может пойти различными путями. Но после того, как точка пройдена, изменить уже ничего невозможно.

Дик посмотрел на сидевшего неподалеку, скрестив ноги, Ут-Ташана так, будто хотел понять, что теперь делать? Прогнать уурсина пинками прочь или пасть перед ним ниц? Ут-Ташану это, похоже, было безразлично. Слушая рассказ Александра, он одновременно складывал затейливый орнамент из мелких камешков, что подобрал с земли.