Талисман Белой Волчицы

— На, пощелкай, — протянул ему кедровую шишку Сашка. — Я ее сварил, так что в смоле не измажешься.

— Постой. — Алексей внимательно посмотрел на парня. — Я действительно из полиции. И мне надо отсюда выбираться любым способом.

— Это уж точно! — согласился Сашка. — Живым тебя они не выпустят. Гуран шибко из-за червонцев напугался.

— А чего именно он испугался?

— А ты что ж, не по этой надобности? — удивился Сашка. — Не знашь разве, что они монету льют и ею за товар в Китае расплачиваются? Да и здесь тоже грешат, заставляют татар монеты у них брать в обмен на скот да меха.

— Ну, брат, тебе ж цены нет! — усмехнулся Алексей, а сам подумал, что сведения, которые он получил от парня, ровно ничего не стоят, потому что вряд ли получится передать их в Тесинск. Егору ведь и в голову не придет, что он оказался в западне у Гурана и его братца! И уточнил:

— Выходит, они фальшивые деньги делают?

— А я что говорю? — Сашка закинул руки за голову и потянулся. — Бергалов стреляют, золотишко к рукам прибирают, а после из него монету льют. Я видел, совсем как настоящая.

«Я тоже видел, — подумал Алексей, — и даже не понял, что она поддельная» И снова спросил:

— А где они монеты льют? На усадьбе Гурана или здесь, в таборе Тобурчинова?

— Это мне неведомо, — Сашка подставил лицо под теплые еще лучи зависшего над самой тайгой солнца. — Этого они не говорят… — И вдруг, вскинувшись на ноги, насторожился, прислушиваясь. — Кажись, скачет кто? — И, побледнев, приказал:

— Давай живей в юрту. И лежи тихо, как мышь. — И, уже помогая Алексею улечься на кошму, пояснил, то и дело оглядываясь на дверь:

— Хорошо, ежели это Тобурчин, но ежели Степка… — и, махнув рукой, выскользнул из юрты.

Глава 37

Кто-то бранился за стенами юрты неприятным, визгливым голосом и, видимо, что-то требовал от китайца. А старик, судя по всему, в чем-то оправдывался. Сашку слышно не было, и Алексей подумал, что тот или вовремя улизнул, или незнакомец с противным голосом попросту до него еще не добрался.

Поток ворвавшегося в юрту свежего воздуха подтвердил, что кто-то в нее вошел. Но не обладатель пронзительного голоса, не китаец. Они продолжали выяснять отношения за стеной.

Человек прошелся по юрте и, судя по скрипу, устроился на лавке у окна. Алексей не выдержал и открыл глаза. Напротив него сидел крепкий скуластый человек, с матово-желтым лицом и узкими, словно прищуренными, глазами. Одет он был в казачий бешмет, черкеску и огромную белую папаху с малиновым верхом. Заметив, что Алексей смотрит на него, растянул в улыбке толстые, словно вывернутые наружу губы.

— Ну что, капитана, — произнес он насмешливо, — небось и не чаял, что в моих руках окажешься?

И Алексей только сейчас узнал его. И немудрено, с лица исчезло угодливое выражение. И взгляд он теперь не устремлял в пол, а смотрел прямо в глаза, жестко и высокомерно. И разговаривал без акцента.

— Привет, Линь-цзы! — Алексей оперся о лежанку руками и, приподнявшись, сел, опустив ноги на пол. — Выходит, ты и есть Степка Анчулов?

— Во-первых, не Степка, а Степан Никитич. — Он бросил на Алексея сердитый взгляд из-под низкого лба и недовольно хлестанул себя плеткой по голенищу сапога. — Во-вторых, теперь я буду вопросы задавать, а не ты, легаш сопливый!

Он вынул из кармана запечатанную бутылку водки, круг копченой колбасы и хлеб, завернутый в серую бумагу. Ловким ударом в донышко вышиб пробку. И крикнул, повернув голову к окну:

— Эй ты, давай сюда чашки. Живо!

Всем видом своим Степка показывал, что здесь он хозяин, и распоряжался с бесцеремонностью человека, не привыкшего встречать отказа в своих требованиях.

В юрту вбежал Сашка и, кланяясь, подал две пиалы.

Затем застыл в поклоне, ожидая приказаний. Степка показал ему на дверь, и парень исчез столь же быстро, как и появился.

Алексей лишь пригубил, а пить не стал. Степка, кажется, нисколько из-за этого не огорчился. Под редкими усами проявилась холодная усмешка, а взгляд стал еще более внимательным и настороженным.

— Что, не по нраву мое угощение?

Алексей промолчал, но взгляда не отводил.

— Ишь ты, смелый! — ухмыльнулся Степка. — Я ведь помню, как ты мне грозился ребра пересчитать за Анфиску.

Жалеешь, что не получилось?

— Жалею, — кивнул головой Алексей. — Говори: что у тебя ко мне?

— Разговор у меня к тебе долгий, — прищурился на него Степан. С виду он и впрямь смахивал на китайца. И хотя в нем смешалось несколько кровей, маньчжурская оказалась сильнее всех.