49  

Я услышал, как что-то капает, и глянул на кота, устроившегося между моих ног. Розовый язычок ходил туда-сюда, лакая кровь, стекавшую по моей разорванной рубашке и капающую на пол. Я почувствовал, как мной овладевает одуряющая усталость. Сделал три глубоких вдоха. Надо сосредоточиться. Начать думать, действовать, это единственный способ не подпустить к себе парализующий страх. Прежде всего — найти ключи от трактора. Я бродил наобум из комнаты в комнату и открывал шкафы. В спальне обнаружилась единственная пустая коробка от патронов. В коридоре я нашел шарф и туго намотал на шею, так что кровь наконец перестала капать. Но ключей не было. Я посмотрел на часы. Грааф мог уже спохватиться и начать искать собаку. Наконец я снова вернулся в гостиную, наклонился над трупом Синдре и проверил его карманы. Есть! Даже с логотипом «Мэсси Фергюсон» на брелоке. Времени мало, но нельзя допустить ни малейшей небрежности, надо все делать как можно тщательней. Значит, так: когда найдут Синдре О, то место убийства будет тщательно обследовано, в том числе на предмет следов ДНК. Я помчался на кухню, намочил полотенце и вытер свою кровь во всех комнатах, куда заходил. Стер все возможные отпечатки пальцев со всех вещей, к которым прикасался. Когда я уже стоял в сенях, собираясь уходить, взгляд мой упал на винтовку. А что, если мне наконец повезло, вдруг там остался патрон? Я схватил винтовку и взялся за то, что, видимо, было затвором, дернул, потянул, услышал щелчок в этом, как его, казеннике, что ли, и наконец открыл камору ствола. В ней виднелась только красноватая ржавчина. Патрона не было. Послышался звук, я поднял взгляд. Кот стоял на пороге кухни и смотрел на меня печально и жалобно: я ведь не оставлю его тут? Чертыхнувшись, я пнул эту вероломную тварь, тот отскочил и бросился в гостиную. Затем я протер винтовку, поставил на прежнее место и закрыл за собой дверь, пихнув ее ногой.


Трактор заревел заводясь и продолжал реветь, когда я выезжал из амбара. Я не дал себе труда закрыть за собой дверь. Потому что слышал, как ревет мотор: «Клас Грааф! Браун пытается смыться! Скорей, скорей!»

Я дал полный газ. Отправился по той же дороге, по которой сюда приехал. Только теперь темень была полнейшая, и свет тракторных фар плясал на дорожных выбоинах. Я безуспешно искал «лексус», он ведь должен стоять где-то здесь. Нет, наверное, я не прав, он поставил его где-нибудь подальше. Я провел рукой по лицу. Зажмурился, выдохнул — я не устал, я не вымотан, вот так!

Полный газ. Настойчивый, протяжный рев. Куда теперь? Прочь. Свет фар сузился, темнота словно напирала снаружи. Снова ощущение туннеля. Скоро сознание меня покинет. Я вздохнул так глубоко, как только мог. Кислорода в мозг! Спасайся, бодрствуй, живи!

В монотонном реве мотора появился новый обертон.

Я понял, что это, и крепче уцепился за баранку.

Другой мотор.

В зеркале заднего вида блеснули фары.

Сзади неторопливо приближалась машина. А почему бы и нет? Мы одни в этой глухомани, у нас вся вечность в запасе.

Единственное, что мне оставалось, — это не пропустить его вперед, чтобы он не мог загородить мне дорогу. Я вырулил на середину гравийной дороги и пригнулся как можно ниже к рулю, чтобы стать как можно менее удобной мишенью для «глока». За поворотом дорога вдруг сделалась прямей и шире. И Грааф, словно зная это заранее, прибавил газа и поравнялся со мной. Я резко взял вправо, чтобы спихнуть его в кювет. Но поздно, он успел проскочить вперед. Я уже и сам приближался к кювету и, отчаянно крутанув руль, снова выехал на гравий. Я опять был на дороге. Но впереди горел красный свет. Точнее, два. Тормозные огни, свидетельствующие, что машина впереди остановилась. Я тоже затормозил, но продолжал сидеть, не выключая мотора. Я не хотел умереть тут, в хуторской глуши, как бессловесная овца. Мой единственный шанс теперь — дождаться, чтобы он вышел из машины, и раздавить его, насмерть, раскатать гигантскими задними колесами, словно пряничное тесто — скалкой с крупным рисунком.

Водительская дверь распахнулась. Я слегка нажал на газ, проверяя, насколько быстро реагирует мотор. Не очень-то быстро. Голова закружилась, и поле зрения снова стало сворачиваться, но я заметил появившуюся из машины и приближающуюся ко мне фигуру. Я прицелился, обеими руками цепляясь за остатки сознания. Высокий, тощий. Высокий, тощий? Клас Грааф не высокий и не тощий.

— Синдре?

— What?[25] — отозвался я, хотя отец энергично вколачивал в меня, что надо говорить: «I beg you pardon?», «sorry, Sir?», «how can I accommodate you, madame?».[26] Я сполз вниз по сиденью. Он не разрешал матери сажать меня на колени. А то парень вырастет неженкой. Отец, ты видишь меня? Что, неженка я? Можно, я посижу у тебя на коленях, отец?

  49  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×