Дрянь такая!

— Куда этот чудила прет? — заорала я благим матом, имея в виду «бээмпэ». Но из «японца» в этот момент выскочили какие-то люди и побежали в нашу сторону. Сзади отчаянно заголосила фура. Суворов выругался, а у меня промелькнула мысль, как скоро, мой «Рено» превратится в гармошку, а моя душа отлетит… Куда моя душа отлетит? Пока она чуть не отправилась в свободный полет вместе с «Рено», который боком развернуло на дорожном полотне. Я не понимала, что происходит, а спрашивать Суворова было бесполезно. Но происходило что-то очень страшное, потому что он отчаянно ругался матом:

— Держись!

Машина пошла юзом, но Суворов справился с управлением. Покалечив столбик ограждения и собственное крыло, «Рено» нырнул вправо. Я вскрикнула от ужаса и вцепилась в поручень. Мы неслись вниз по откосу, заросшему кустарником. Машина, взбрыкивала, как молодой бычок, и подскакивала на камнях. Ветки бились в стекло. Нас тоже подбрасывало, мотало из стороны в сторону, но Суворов, ругаясь сквозь зубы, умудрялся удерживать руль, иначе мы давно уже парили бы в небесах, а в лучшем случае полетели бы вверх тормашками. Спуск был очень крутым, но внизу виднелась проселочная дорога, которая уходила под мост. Я знала, куда ведет это дорога — к птицефабрике, рядом с которой — пост ГИБДД, туда эти подонки не посмеют сунуться. К сожалению, я не видела, что творится за нашими спинами, но надеялась, что нас не преследуют. Человек в здравом уме и при полной памяти вряд ли решится на подобный спуск. Я сжалась в комок, закрыла глаза… И в этот момент машина приземлилась… Что-то лязгнуло, и Суворов снова выругался. Наш спуск продолжался пару минут, не больше, но, наверно, впервые за это время я сумела перевести дыхание.

— Как вы? — спросил Суворов, бросив быстрый взгляд в мою сторону. — Живы?

— Жива, — буркнула я, поправляя волосы.

Машина мчалась по проселочной дороге. Я глянула на спидометр. Скорость под сто километров. Ничего себе! Я оглянулась, никто нас не преследовал, зачем тогда такая спешка?

— Нам надо проскочить развилку, — пояснил Суворов. Странно, он не смотрел в мою сторону, я не задавала вопросов, но он понял, что меня интересует. — Если мы успеем проскочить ее до того, как эти типы там появятся, мы с вами благополучно доедем до дома. Если нет, то вляпаемся в крупные неприятности.

В это время показался развилок, но Суворов на трассу не выехал. Мы продолжали мчаться на высокой скорости к виднеющимся впереди корпусам птицефабрики.

— Минуем поселок, и тогда выедем на трассу, — сообщил он, предупредив мой вопрос.

— А вы ничего, ориентируетесь, — похвалила я его.

— Ориентируюсь, — ответил он, когда мы благополучно миновали пост ГИБДД. — Вам повезло, этой дорогой я часто езжу на рыбалку.

Дорога шла теперь через сосновый бор, километрах в полутора находилось большое озеро, куда мы тоже часто ездим купаться. А Таня и Миша именно на это озеро ездили вчера на рыбалку, на том же самом «Рено»… Тут я сообразила, что мы едем в обратную сторону от нашего поселка.

— Вы ошиблись, — сказала я вежливо, — это не та дорога. Она ведет к озеру.

— Я знаю, — отозвался Суворов, — просто я хочу с вами поговорить.

— О чем? — удивилась я. — Опять об этом пузатом отморозке?

— И о нем тоже! — ответил Суворов, и, притормозив, съехал вправо на лесную дорогу. И свернув прямо в лес, почти сразу остановился. — Нам здесь никто не помешает.

Я выглянула в окно и осмотрелась. Густой подлесок скрывал дорогу. Сквозь кусты нас тоже вряд ли разглядишь… Я почувствовала себя неуютно. Доверилась абсолютно незнакомому человеку, кто его знает, что у него на уме?

Но помимо остальных своих достоинств, этот человек определенно умел читать мысли, я в который раз за этот день убедилась, что от него ничего не скроешь.

— Не бойтесь, — улыбнулся он. — Я маленьких девочек не обижаю. Думаете, небось, вот доверилась незнакомому мужику…

— Думаю, — буркнула я. — Впрочем, я не удивлюсь, если вы приметесь лапать меня. Давно известно, для мужика это лучшее средство снять стресс.

— А для женщин? Как они снимают стресс?

— Не знаю, как другие, но я вожусь с цветами или еду в магазин за обновками.

— Похвально, — кивнул он, — а теперь объясните, почему вас преследуют? Что такое вы натворили? Во что ввязались?

— Я? Натворила? — я даже поперхнулась от неожиданности. — Ровно ничего! Разве что не ответила на пылкий зов сердца этого, как вы выразились, моллюска.