Дрянь такая!

— Кажется, им не так нужен твой муж, как какие-то документы? — задумчиво сказал Суворов и выбросил окурок за окно. Взявшись за руль, он посмотрел на меня и приказал: — Прекращай реветь! Поехали!

— Но как ты узнал, что они искали бумаги? Какие документы мог Сережа доверить этой девке? — всполошилась я. — Он очень дорожит своей репутацией! Он никогда не доверит бумаги подозрительной особе!

Суворов молча покосился на меня, а затем сказал, как отрезал:

— Одно из двух, или ты абсолютно не знаешь своего мужа, или эта девица не совсем подозрительная особа. — Для него, я имею в виду!

— Но что это может быть? — я сделала вид, что не обратила внимания на его тон. — Какие-то финансовые документы? Контракты, договоры?

— Понятия не имею! — буркнул Суворов. — Но они распотрошили коляску, оторвали половицы, сорвали коврики со стен, выбросили тряпье из шкафа… Тебе этого мало? Что, по-твоему, они искали, если не документы? Не любовные же письма?

— Письма я нашла, — сказала я тихо и дотронулась до его руки. — Прости, что втянула тебя в эти дела. Подожди меня на вокзале. Я сама съезжу в Кордовку.

— Ну, уж нет! — произнес он сквозь зубы. — Не делай из меня подлеца! Кем бы она ни была, девку надо спасать!

— А если у них оружие? — спросила я.

— Аня, — Суворов бросил на меня короткий взгляд, — если ты решилась на эту поездку, дело надо довести до конца. Если ты боишься, я оставлю тебя на вокзале, но в Кордовку я поеду в любом случае, даже если ты не согласишься.

— Я согласна! — сказала я. — Давай уж, поехали в эту чертову Кордовку!

Глава 22

Дорога, которую очень сложно было назвать дорогой, шла вдоль заброшенного железнодорожного полотна.

За ней, видно, не ухаживали испокон веку, с тех самых пор, как проложили первые рельсы. Здесь, как объяснил мне Суворов, скорее всего, передвигались только зимой на лесовозах и трелевочных тракторах. Но я и сама заметила, то и дело, попадавшиеся на глаза и валявшиеся на обочине измочаленные гусеницами стволы деревьев, сучья, куски коры и доски, все что используется, если машина забуксует в заносах или в распутицу.

Я не раз уже порадовалась, что выбрала внедорожник для этой поездки. Что бы ни говорили мужики на станции, но японская «хренотень» ни разу нас не подвела. «Ниссан» с ходу форсировал огромные лужи, такие глубокие, что окна заливало грязной жижей, и не садился на брюхо в колее, проложенной колесами тяжелых грузовиков.

Суворов молча вел машину, и только изредка чертыхался, если «Ниссан» шел юзом на скользком склоне, и то только потому, что Саша гнал его на высокой скорости. Мы без урона форсировали пару речушек и несколько каменистых ручьев. Иногда Суворову удавалось выбраться на обочину, и некоторое время мы ехали спокойно, собирая на колеса сухую хвою.

С обеих сторон нас обступала глухая тайга. Я до боли в глазах всматривалась в нее, стараясь увидеть машину Людмилы. Суворов сказал, что, вряд ли они могли далеко уехать. Что-то их подпирало, чего-то они боялись, а эти места хорошо подходили для того, чтобы выпытать у человека все, что угодно, и спрятать концы в воду. И кричи, не докричишься, никто тебя не услышит и не придет на помощь…

В тайге всегда темнеет быстрее, чем на открытом пространстве, но Суворов включил только фары ближнего света, чтобы не влететь в совсем уж бездонную лужу. Я понимала, что ему во сто крат труднее, чем мне, и старалась не отвлекать его разговорами, упорно, до рези в глазах, вглядываясь в наползавшую тьму. Могучие ели стояли сплошной стеной, огромные коряги, точно сказочные чудовища, тянулись к нам с обочин и отвалов породы когтистыми лапами, слабый луч света выхватывал впереди тяжелую, отливающую свинцом воду…

Иногда я оглядывалась. Задние стекла были залиты грязью, и все-таки мне показалось, что я заметила отблеск света на деревьях. Но Суворов успокоил меня, объяснив, что это всходит луна, и я на какое-то время перестала оглядываться.

Наконец, Суворов остановил машину, и сказал, что следует осмотреться. Спустившись на подножку, он долго вглядывался в лес и прислушивался. Но вокруг было по-прежнему тихо: ни звука, ни шороха. Ни голоса птицы, ни скрипа деревьев. Впереди все утонуло в кромешной тьме, даже звезды затаились в мохнатых лапах таежных гигантов, нависших над дорогой и заслонивших собой небо. Я поежилась от нехороших предчувствуй. Как бы нам самим не остаться в тайге до утра.