Дрянь такая!

Я узнала парня. Это был тот самый оперативник в голубых джинсах, который опекал меня в офисе «Золотой Антилопы».

— Оперативно работаете! — Сказала я. — Не ожидала такой прыти от нашей славной милиции!

Хрусталев язвительно хмыкнул, покосился на меня, но ничего не сказал, а подошел к Геннадию и склонился над ним.

— И кто ж тебя так ухайдокал, голубь ты наш сызокрылый? — ласково спросил он и потрепал его по плечу.

— Сука эта! Взбесилась прямо! — Геннадий зыркнул на меня исподлобья.

— Нехорошо, Анна Андреевна, — покачал головой Хрусталев. — Такую красоту испортили! Нос набок свернули! Как теперь жить будешь Касьянов с кривым носом?

Тот замолчал и отвернулся. А Хрусталев снова подошел ко мне и обратился уже не столь любезно, как прежде, видно, обиделся за милицию:

— Отвезете ребенка в Курякино, и немедленно возвращайтесь в Озерки. У нас к вам тоже много вопросов, равно как и к вашему кавалеру.

И он кивнул на Суворова, который, продолжая держать на руках ребенка, разговаривал с одним из оперативников, а тот что-то быстро записывал в большой блокнот.

— Так он разве не с вами?

— Нет, он с вами! — усмехнулся Хрусталев. — Но очень инициативный товарищ!

— Но как же вы нашли нас? — Я была потрясена до глубины души, ведь ни разу за этот день я не заметила за собой слежки.

— Свои секреты не выдаем, — подмигнул мне Хрусталев и внезапно добавил: — А вы смелая дамочка! Уважаю! Уважаю! Только придется взыскать с вас стоимость бензина, который мои ребята сожгли по вашей вине. Что ж вы так колбасили по городу? Нехорошо! Надо по прямой ездить, а не по закоулкам.

Я с недоумением смотрела на него, не понимая, шутит ли он, а то ли и впрямь предъявляет претензии? Но Хрусталев засмеялся, и я поняла: шутит! Ночью, по сравнению с сегодняшним утром, настроение у майора существенно улучшилось.

— Вы что-то узнали про Сергея? — спросила я быстро.

— Пока нет, — Хрусталев вмиг стал серьезным, — вы же нам столько задачек подкинули. — Он внимательно посмотрел на меня и, кажется, сжалился, потому что произнес чуть мягче: — Не беспокойтесь, теперь вашему мужу ничего не грозит. Есть информация, что сейчас он в Москве. Улетел через Новосибирск.

— А говорите, ничего не узнали, — с облегчением сказала я. — Самое главное, что он жив и здоров!

— А я о чем говорю? — оживился Хрусталев. — Вернется, все вам расскажет, повинится, вы его простите, а скоро и про всю эту гадость забудете. — Он обвел рукой поляну. — Так что поезжайте пока в Курякино!

— Вы ошибаетесь, я ничего не забуду! Нормальный человек на такое не способен! А я пока нормальный человек! — Я с негодованием посмотрела на Хрусталева. — И все вы врете! Сережа домой не вернется, потому что вы его повяжете еще у трапа самолета! Я знаю, он виноват уже в том, что такое случилось! — Я кивнула на труп Марины. — И это конкретно из памяти не выбросишь? А ребенок, что прикажете делать с ребенком? Сдать его в детдом при живом отце?

Не дожидаясь ответа, я развернулась и направилась к Суворову, который шел мне навстречу, прижимая к себе малыша. Теперь мальчик был завернут в одеяльце, а знакомый мне оперативник Алексей держал в руках пакет, из которого выглядывали упаковка памперсов и несколько бутылочек с сосками.

— Вот, полный боекомплект, — бодро заявил Алексей и протянул мне пакет. — Нашел рядом с машиной. Проснется парнишка и сразу зажует, что ему положено, по полной программе!

Глава 23

В город мы возвращались не через Озерки, а через Курякино. Село, бывшая казачья станица, оказалось чистеньким и уютным, с добротными избами и ухоженными огородами, добрую часть которых занимали плантации садовой клубники. Оно вытянулось километров на пять вдоль трассы, и здесь нашелся не только фельдшерский пункт, но и приличная больница, даже с детским, на десять коек отделением. Мальчика мы оставили на попечение врачей, я уже знала, что его зовут Дениской, и ему почти шесть месяцев отроду. Все эти сведения я почерпнула из свидетельства о рождение малыша, которое оперативники обнаружили в сумочке Марины. Она валялась на полу «Нивы».

В графе «Отец» стоял прочерк, но отчество у Дениса было Сергеевич, и самое главное, что расстроило меня больше всего, среди документов Марины обнаружился еще один документ — справка о том, что мой Сережа прошел анализ на ДНК в генетической лаборатории, который делается для подтверждения отцовства, и этот анализ был положительным.