Дверь в лето

На следующее утро, сразу после завтрака, мне принесли современную одежду… которую я не смог натянуть на себя без посторонней помощи. Сама по себе она была не столь уж необычна (хотя мне сроду не приходилось носить фиолетовых брюк с бляшками), но вот с застежками я не мог совладать без посторонней помощи. Уверен, что мой дедушка с непривычки точно так же мучился бы с «молниями». Это был стиктайтовский шов-застежка. Я подумал, что надо бы кого-нибудь нанять помогать мне при раздевании, пока не понял, каким образом эта штука расстегивается. Застегивался он просто – достаточно было сжать края и они слипались, как разноименные полюса магнита.

Я попытался немного ослабить пояс, и он так перетянул меня, что захватило дух. Но никто надо мной не смеялся.

– Чем вы собираетесь заняться? – спросил доктор Альбрехт.

– Я? Сначала разживусь картой города. Потом найду себе ночлег. Потом буду читать книги по специальности… где-нибудь с год. Ведь я, док, – ископаемый инженер. И это меня совершенно не устраивает.

– Ммм… Ну что ж, желаю удачи. Гм… может, мне не стоило говорить об этом, пока я не справлюсь в страховой компании о ваших доходах, но не стесняйтесь позвонить мне, если придется туго.

Я вздернул голову.

– Спасибо, док. Вы – молодец. Я хотел бы отблагодарить вас за то, что вы сделали для меня больше, чем положено по службе. Вы меня понимаете?

Он кивнул.

– Спасибо. Но все мои расходы оплачивает санктуарий.

– Но…

– Нет. Я не могу принять это от вас и давайте не будем говорить об этом.

Он пожал мне руку и добавил:

– До свиданья. Эта дорожка доведет вас до конторы. – Он помедлил. – Если начнете уставать – возвращайтесь. Согласно контракту, вы можете оставаться у нас еще четыре дня без дополнительной оплаты. Советую воспользоваться этим. Возвращайтесь, когда захотите.

– Спасибо, док, – усмехнулся я. – Можете держать пари, что я не вернусь – разве что повидать вас.

В конторе я представился регистратору, и он вручил мне конверт. Там была записка с телефоном миссис Шульц. Я еще не разговаривал с нею – прежде всего, потому что не знал, кто она такая. Кроме того, в санктуарий к воскресшим никого не допускали, не разрешались и телефонные разговоры, кроме случаев, когда инициатива исходила от клиентов. Едва взглянув на записку, я сунул ее за пазуху, подумав при этом, что ошибся, сделав «Умницу Фрэнка» слишком умным. Регистраторами должны быть хорошенькие девушки, а не машины.

– Пожалуйста, пройдите сюда, – сказал регистратор. – Наш казначей будет рад увидеть вас.

Что ж, я тоже хотел его увидеть и поэтому пошел, куда мне указывали. Меня интересовало, сколько денег я заработал, пока спал, и я поздравил себя с тем, что в свое время вложил средства в акции, а не отдал их на «сохранение». Конечно, во времена Паники 1987 года мои акции упали в цене, но сейчас они должны были здорово подорожать. По меньшей мере, два моих пакета стоили сейчас кучу денег – это я вычитал в финансовом разделе «Таймс». Газету я взял с собой: мне хотелось проверить и другие пакеты.

Казначей был человек из плоти и крови и видом вполне соответствовал своей должности. Мы обменялись быстрым рукопожатием.

– Здравствуйте, мистер Дэвис. Садитесь, пожалуйста.

– Добрый день, мистер Доути, – ответил я. – Наверное, я не отниму у вас много времени. Просто скажите мне, есть ли в вашем заведении представитель моей страховой компании? Или я должен обратиться в их контору?

– Пожалуйста, сядьте. Я должен вам кое-что объяснить.

Я уселся. Конторщик (снова старый добрый «Фрэнк») принес досье.

– Это подлинники ваших договоров. Желаете взглянуть?

Я очень желал взглянуть. Едва проснувшись, я скрестил на сердце пальцы – ведь Белле ничего не стоило подделать эти бумаги. Сертификаты подделать гораздо труднее, чем обычный чек, но ведь и Белла была неглупа.

Я с облегчением обнаружил, что все передаточные записи в порядке. Не было только контракта и документов, касающихся акций «Горничных». Скорее всего, Белла просто сожгла их, чтобы избежать щекотливых вопросов. Я придирчиво осмотрел дюжину строчек, где она изменила «Компанию Взаимного Страхования» на «Главную».

Нет слов, она была своего рода художником. Может быть, эксперт-криминалист, вооруженный стереомикроскопом и химикалиями, смог бы установить подделку, но мне это было не под силу. Удивительно, что ей это удалось – ведь документы такого рода печатались на бумаге, исключающей возможность подделки. Похоже было, что она обошлась без ластика – что ж, если один человек может схитрить, другой всегда может перехитрить его… а Белла была весьма ловка.