Рецепт идеальной мечты

Пьер не отвечал – он знал, что в подобных случаях возражать или оправдываться бесполезно.

– Он сейчас едет ко мне. Я не желаю его больше видеть! Понял? Не желаю! Никогда!

– Да, мэм, – бесстрастно ответил Пьер, поклонился и вышел из громадной ванной комнаты.

Позже он пришлет сюда Венеру убрать осколки радиотелефона. Позже – не ранее, чем через полчаса, когда гнев госпожи остынет.

А пока ему предстоит дело поважнее.

Пьер вышел из дома, завернул за угол. Достал из сюртука личный мобильник и набрал номер, по которому он звонил только в самых крайних случаях.

Глава 14

– Едем, – сказал Дима и обвел взглядом своих компаньонов.

– Едем, – бесстрастно согласился Игрек.

Надя кивнула.

Игрек поставил на барную стойку пустой стакан из-под виски, щелкнул пультом, и в доме наконец-то стих Моцарт.

Надя с Димой направились к двери. Игрек бросил:

"Я оденусь", – и взлетел по лестнице на второй этаж.

Через пару минут он вернулся.

Полуянов оглянулся от двери.

Игрек засовывал за брючный ремень пистолет. Дима развернулся и решительно пошел к нему.

– Стой! – выкрикнул он.

Игорь улыбнулся:

– На всякий случай.

– Дай его мне.

– Он не заряжен.

– Давай сюда!

Игрек пожал плечами и протянул пистолет Диме – как положено передавать оружие: дулом к себе, рукоятью – к партнеру.

– Вот патроны.

Он достал из кармана пару обойм и протянул их Полуянову.

– Обращаться умеешь?

– Не хуже тебя.

Дима загнал в пистолет обойму и твердо сказал:

– Мы поедем вместе. И на моей машине. И ты – за рулем.

– Хорошо. Конечно, – слабо улыбнулся Игрек. Ты не доверяешь мне?

– Я с трудом верю грабителям. Так что – выходи первым. И помни, если что: пистолет – у меня.

– Ты будешь стрелять мне в спину? – с улыбкой спросил Игрек.

– Посмотрим. Во всяком случае, ни секунды не задумаюсь, чтобы сдать тебя полиции.

– Хорошо, хорошо, – умиротворяюще произнес Игрек. – Как скажешь.

Он отворил дверь на улицу.

* * *

Первой на крыльцо вышла Надя. За ней следом – Игрек. Последним – Дима.

Захлопнулась дверь дома.

Надю испугали известия об убийствах, таинственных тетрадях, заговорах… "Кажется, я из московского огня попала в американское полымя, – подумала она. – Стоило тратить кучу денег на поездку. Последних денег".

Она вышла на крыльцо и настороженно огляделась по сторонам.

Огляделась и увидела фигуру в черном. Человек в черном неторопливо приближался к ним со стороны дороги.

Она слишком хорошо, помнила, как стреляли в них с Димой в Петербурге, в Кузнечном переулке. Помнила то чувство беспомощности и страха, что ей довелось тогда пережить. И еще она помнила, как возникло тогда, за секунду до пуль, предчувствие опасности <Подробнее см.: Литвиновы А, и С. "Эксклюзивный грех".>.

От приближающегося человека – он был весь в черной коже и в черном непрозрачном мотоциклетном шлеме на голове – исходило то же, что и тогда – предощущение смерти.

И Надя закричала – тонко-тонко, совсем по-дворовому:

– Ребята, атас!

Быстрее среагировал Игрек. Он развернулся и изо всех сил толкнул Надежду направо, к перилам крыльца. Сам прыгнул влево. Краем глаза Надя видела, как Игорь перемахивает через перила и боком летит вниз, в траву. Она сообразила, что делать, и тоже стала переваливаться через перила в свою сторону. Дима, увидела она краем глаза, стоит на крыльце и вытаскивает из куртки пистолет – а человек в черном идет на них. И у него в руках – оружие.

В тот момент, когда Надя полетела через перила вниз, она успела заметить: Дима с маху бросается на крыльцо на живот, выставляя вперед руку с пистолетом. Ей показалось, что она отчетливо различает каждое его движение, словно в замедленном кино.

И в ту же секунду раздались выстрелы.

Очередь прошила деревянную обшивку дома. Зазвенело разбитое окно. На ступени крыльца посыпались осколки. Сверху на Надю полетели выбитые пулями щепочки.

Она лежала ничком, прикрыв голову руками, уткнувшись носом в траву, и ничего, кроме травы, не видела.

И тут выстрелы раздались совсем рядом. Один, второй, третий… Что-то со звоном полетело на ступени – наверное, гильзы (или что там вылетает из револьвера при выстреле?).

"Это Дима, – промелькнуло в голове. – Дима стреляет в него!"

Затем – тишина. Пару секунд оглушительной, настойчивой тишины.

А потом – где-то недалеко заработал мотор мотоцикла. Взвизгнули шины.