Гиперборей

Пламя шарахнулось от мощного рева, угли разметало по всей поляне. Рюрик загородил Умилу и сына, выставил перед собой верный Ляк. Глаза князя выпучились, как у чудовищного зверя, что надвигался на них, лицо Рюрика было бледнее лунного света.

Зверь присел, вжимаясь в землю. Олег ожидал, что чудовище прыгнет и пропадет далеко в лесу, ломая и круша деревья, но из пасти чудовища выметнулся длинный липкий ремень, молниеносно обвил его ноги, дернул в пасть.

Олег в последний момент выставил руки, уперся в челюсти. За ноги тянуло с такой неудержимой силой, что он вскрикнул от внезапной боли: кости трещали, мышцы ныли от натуги. Вдруг перед глазами блеснуло красным светом железо. Липкий ремень ослабел, раздался страшный рев, Олег быстро освободился, упал на траву. Рядом визжал и дико прыгал, размахивая саблей, Рудый.

Подхватив дротик, Олег сунул его в пасть зверю, стоймя. Чудовищные челюсти разом сомкнулись, ночной гость страшно взревел, взвился в воздух, и Олег впервые увидел, как велик зверь: голова и передние лапы поднялись к вершинам деревьев, а задние лапы еще не оторвались от земли!

В темноте затрещали деревья, донесся глухой удар. Земля качнулась. Русичи потрясенно смотрели вслед исчезнувшему чудищу, у каждого блестел в руке либо меч, либо топор, но что сделаешь таким оружием? Асмунд вытер лоб, проговорил дрожащим голосом:

— Вот и сподобились увидеть настоящего смока...

Рудый оглянулся в великом удивлении:

— Сплюнь! Какой смок? Обыкновенная жаба.

— Жаба? — протянул Асмунд.

Он повернулся к пещернику. Олег ответил неохотно:

— Конечно же, Рудый ошибается... Какая же обыкновенная? Очень крупная жаба.

Он поднял все еще дергающийся в траве липкий ремень толщиной в руку и длинный, как пояс Асмунда. Конец языка раздваивался, но не как у змеи — там была петля и подобие сумки.

Рудый вытер саблю, со стуком бросил в ножны:

— Конечно, жаба, разве не видно? Смока я бы с одного удара!.. Щелчком. Горынычей, помню, в молодости десятками... Драконов одной левой еще в колыбели. А вот жаб боюсь, от них бородавки. Да и ты, Асмунд, вовсе не пел от счастья, когда она вылезла к костру. Понятно, бородавки...

Рюрик раскинул руки, загораживая дорогу Умиле и Гульче. Посреди поляны темнела лужа черной крови, поднимался желтоватый пар. Костер шипел, забрызганный кровью, в траве дымились разбросанные угольки. Рюрик спросил с тревогой:

— Кровь дракона ядовита, святой отец

— Это обыкновенная жаба, — поправил Рудый терпеливо. — Жаба-переросток.

— Какая разница? — чисто по-княжески отмахнулся Рюрик. — Если так, то по мне любой дракон — это жаба, что забыла остановиться в росте!

Асмунд подергал Олега за рукав:

— Святой отец, не лучше ли убраться подальше в чащу?

Олег удивился:

— Надеешься, что в чаще безопаснее? Впрочем, рассветает. Седлайте коней!

Еще день пробирались через лес, а к обеду следующего ощутили близость большой реки. Даже кони оживились, затрусили шибче. Вскоре обогнули холм, дальше потянулась широкая ровная долина, а посредине блестела широкая дорога реки.

— Висла, — проговорил Рудый мечтательно. — Как в прошлом году, мечтаю омыть грязь странствий в твоих водах!

Рюрик покосился подозрительно:

— Ты был на Висле в прошлом году?.. Когда успел без моего ведома?

— Нет, это я мечтал в прошлом году! — поспешно сказал Рудый и опустил голову, пряча взгляд.

Они начали спускаться с холма по узкой дорожке, потом в нетерпении оставили ее, бросились к реке через редкие кусты, заросли чертополоха, валежины. Даже Умила пустила коня во всю мочь, лишь наклонилась, закрывая собой Игоря от веток.

Рудый первым вогнал коня в реку, подняв сноп брызг. Асмунд подзадержался, деликатно помогая княгине с ребенком слезть на землю, а когда и он наконец добрался до кромки воды, Рудый крикнул предостерегающе:

— Эй, кто-то должен остаться на берегу! Мало ли что...

Асмунд выругался, забыл про женщин: он один торчал на берегу, остальные уже плескались по колено в воде, а пещерник и Рудый вообще усердно ныряли наперегонки, то ли смывали грязь и пот, то ли драли раков.

— Благословенная вода, — заявил Рудый. — Если хочешь найти людей, ищи ручей — приведет к реке, а на реке стоят веси, села и городища. Так и мы придем к городам, где нарядный люд, в каждом доме корчма...

Олег, с наслаждением сдирая крепкими ногтями грязь, ухмыльнулся:

— Здорово.

— Соорудим большой плот, — продолжал Рудый с подъемом, — побольше прошлого, на котором я размочил то место, которое называется уже иначе, чем спина. Асмунд нарубит бревен — у него топор, я объясню, как выстругать бревна, женщины сплетут шалаш...