Беда идет по следу

– Прости, Сэм, – сказала она в такси, положив голову мне на плечо. – У меня опять мигрень, придется лечь спать. Доктор сказал, мигрени не пройдут, пока я не научусь спокойно воспринимать то, что мне неприятно.

– Это я виноват. Не стоило тащить тебя в Парадиз-Вэлли. Там было неприятно.

– Завтра придумаем что-нибудь повеселее, договорились?

– Завтра?

– Я бы с удовольствием, – пробормотала она сонно, как ребенок.

Попрощавшись со мной в холле гостиницы, Мери поднялась к себе на лифте. Меня огорчило, что вечер так закончился, и, главное, я чувствовал, что виноват в том, что у нее испортилось настроение.

Заглянув в ближайший бар, в оставшиеся до закрытия полчаса я успел хватануть три двойных порции виски. Потом я отправился домой и тоже лег спать.

Мой сосед Джо Скотт, как правило, работал в своей газете часов до двух-трех ночи, а потом спал до полудня. Он еще не вернулся, когда я лег, а когда я встал, он еще спал. Хотя мне и надо было кое о чем спросить Джо, я решил его не будить. Возможно, проспавшись, Бесси Ленд сама захочет и сможет рассказать мне о том, что это еще за «Черный Израиль».

Может, Бесси Ленд и хотела, но она не смогла. Я доехал на такси до Чеснат-стрит и вышел на том углу, откуда был виден «Париж. Бар и гриль». Неоновая вывеска погасла, а припорошенные выпавшим за ночь легким снежком безлюдные улицы выглядели благостно. На тротуарах снег был утоптан башмаками ранних прохожих, спешивших на работу. Но сейчас, в десятом часу утра, вокруг не было ни души.

Подняв воротник, чтобы защититься от сердитых порывов ветра, кружившего снег, я направился к дому 214. Изнутри доносились отголоски утренней жизни: плакали и гукали младенцы, играли дети, женские голоса сплетничали и спорили. В холле, однако, было зябко и пустынно: чтобы удержать тепло в комнатах, обитатели поплотнее затворили двери. Третья дверь слева была закрыта, как и остальные, я постучал и стал ждать. Я бы ждал вечно, если бы не нажал на ручку и не вошел.

Бесси Ленд навзничь лежала на кровати, уставившись в грязный потолок. Одна ее рука свисала с кровати, вокруг упиравшейся в пол кисти собралась лужица крови. Белый щенок, поскуливая, облизывал окровавленные пальцы.

Как только я приблизился, щенок уполз под кровать. Глубокая рана на горле у Бесси Ленд бросилась мне в глаза. Разошедшаяся кожа образовала на темной лоснящейся шее кровоточащий эллипс. Хлебный нож с зазубренным лезвием валялся на матрасе возле ее головы. На Бесси Ленд было пальто, но сейчас оно не спасало ее от лютого холода.

Глава 5

Через три минуты после того, как я позвонил из стоявшего в холле автомата, вдалеке послышалась полицейская сирена. Прошло еще тридцать секунд, и она уже выла волком совсем рядом.

Внезапно сирена смолкла, будто от выстрела. Лейтенант полиции в синей форме и человек в штатском шагали ко мне через холл с видом людей, идущих на работу.

– Моя фамилия Кассатери, – представился лейтенант. – Вы ничего не трогали, как я просил?

– Ничего. Только коснулся ее щеки, чтобы убедиться, что она холодная. Она очень холодная.

Тот, что был в штатском, седой мужчина средних лет с неподвижным строгим лицом, осмотрел тело, не дотронувшись до него.

– Вы сказали, она холодная, – заметил он, – быстрозамороженная черная девка. Если тут есть некрофилы, на нее будет спрос.

– Как давно она умерла, доктор? – спросил Кассатери. У него было мясистое лицо уроженца Средиземноморья.

Рот лейтенанта то и дело кривился, так как в правом его углу торчала толстая сигара. Сигарой он пользовался вместо указательного пальца. Руки он не вынимал из карманов.

– Восемь-девять часов. Буду знать точнее, когда вскрою желудок, если от него что-то осталось после всего, что она выпила. Обратите внимание на посмертное посинение.

Я посмотрел. Свисавшая рука набухла от застоявшейся крови.

– Самоубийство? – спросил Кассатери.

– Отпечатки пальцев покажут. Куда, черт возьми, запропастился Рэнди?

– Сейчас явится. Ему надо было собрать инструменты.

Через минуту-другую доктор сказал:

– Да, самоубийство. Следы нерешительности. – Он небрежно ткнул пальцем в перерезанное горло. Я заметил неглубокий порез, идущий параллельно большой ране. – Черный самец перерезает глотку своей девке без раздумий.

– Здесь не тот случай. – Я вкратце изложил им свои соображения.

– Он читал «Тень», – сказал Кассатери.

– И еще про Дика Трейси, – добавил доктор.