SPA-чистилище

– Что, мальчиков предпочитаете?

У пианиста сразу задрожали руки.

– Что, простите? – переспросил он, словно не веря своим ушам.

Ходасевич подался к нему так, что оказался лицом к лицу.

– А ты знаешь, – зловеще прошипел он, намеренно переходя на «ты», – что тут, в Листвянске, рядом с твоим домом, бесследно пропал мальчик-таджик? А? Это ты опять начал свои фокусы?!

Последняя фраза полковника прозвучала угрожающе.

– Да как вы смеете… – только и пролепетал Ковригин. Он был совершенно деморализован.

– Где он?! – навис над подозреваемым полковник.

Пианист отшатнулся и пробормотал:

– Я не… Почему вы… Я представления не имею…

– Я должен осмотреть дом, – безапелляционно заявил Ходасевич.

Руки Ковригина затряслись. Он выдавил:

– Да по какому праву…

Полковник внушительно заявил:

– Слушай меня внимательно, Ковригин! Ты у нас давно под колпаком. Тогда, двадцать лет назад, в восемьдесят четвертом, мы тебя просто пожалели. Потом, в девяносто первом, когда ты приставал к соседу Ванечке, тебе удалось отвертеться. Но сейчас наше терпение кончилось. По-моему, ты, Ковригин, доигрался. А ну, пошли, показывай дом! Живо!

Словно заведенная кукла, с трясущимися руками, пианист поднялся с кресла. Ходасевичу не было его жаль. Даже если допустить, что музыкант невиновен в исчезновениях людей, полковник терпеть не мог педофилов. Гомосексуалисты – черт с ними, это их осознанный, взрослый выбор. А вот тот, кто соблазняет малых сих, достоин гораздо более серьезной моральной пытки, чем устроил Ковригину полковник.

– Пошли!

Пианист двигался, словно околдованный, загипнотизированный наездом частного детектива. Он был обсолютно раздавлен.

– В ванную! – скомандовал Ходасевич.

Ванная комната не блистала чистотой. Сероватый кафель, потеки ржавчины на кранах и серые кольца на дне ванны. Под умывальником скопились хлопья пыли. Уборку здесь не производили чуть ли не месяц.

Это свидетельствовало в пользу Ковригина. Для убийств и расчленения трупов маньяки часто выбирают ванные комнаты. Однако потом им приходится тщательно смывать следы крови. А также отстирывать свою одежду.

Полковник растворил дверцу стиральной машины. Там вперемешку лежало старенькое бельишко – оно попахивало. Преодолевая брезгливость, с каменным лицом полковник переворошил груду. Никаких следов крови.

– На первом этаже имеются еще помещения?

– Только кухня, – пролепетал пианист.

Туда Ходасевич заглянул мельком. Все тот же холостяцкий – старческий – неуют. И те же комки пыли по углам.

– Пошли в подвал, – скомандовал Валерий Петрович.

– Я буду на вас жаловаться, – с каменным лицом вдруг заявил музыкант.

В принципе, психологически его реакция соответствовала поведению невиновного человека: сперва растерянность, потом покорность, затем – робкий протест.

– Жалуйтесь, – усмехнулся Валерий Петрович, – только вам сначала надо будет разобраться, на кого жаловаться и кому.

Ход в подвал был скрыт ковриком близ кухни. Покорный судьбе, Ковригин сдвинул половичок, кряхтя, открыл люк и включил в подвале свет. Вниз уходила крутая лестница.

– Вперед, – скомандовал полковник.

Пианист испуганно оглянулся и покорно полез в подполье. На нижней ступеньке он затравленно обернулся еще раз. Если гость был грабителем или убийцей, наступил самый верный момент избавиться от хозяина – просто захлопнуть люк. Похоже, мысль об этом пришла Ковригину в голову.

– Я иду к вам, – успокоил его Валерий Петрович, и, подавляя одышку, стал спускаться.

В подвале также не нашлось ничего подозрительного. Ни тюфячка, ни веревок, ни других следов достаточно долгого пребывания здесь живого существа. Полковник тщательно обошел подвал по периметру. Ничего интересного. Перевязанные стопки журналов «Новый мир». Сломанный велосипед Харьковского завода с красной звездой на раме. Несколько трехлитровых банок варенья, покрытых слоем пыли толщиной в палец – возможно, во времена оны в этом доме была хозяйка.

И никаких скрытых помещений. Площадь подвала соответствовала, за вычетом мощного фундамента, площади первого этажа. И никаких следов лаза куда-то еще ниже, в потайную комнату. Да и нетронутая пыль на полу свидетельствовала, что сим помещением пользуются нечасто.

Не говоря ни слова, полковник, кряхтя, полез вверх. Испуганный Ковригин следовал за ним по лесенке по пятам.