Куявия

С этой высоты горы кажутся спинами застывших и окаменевших драконов, о которых так любил рассказывать Апоница. Гигантских драконов, что создали мир, а потом заснули навеки, превратились в горные цепи. Эту легенду, подумал Иггельд, могли создать только дракозники, никто другой не может взглянуть на горы вот так сверху и увидеть, что в самом деле похожи на спины исполинских драконов: пики – шипы исполинского гребня, сами горы – выступы и роговые наросты на пластинах панциря… Эти драконы то лежат рядком, то налезают друг на друга, затевая игры, да так и окаменели.

Так же точно летели и тогда, в тот дивный и потерянный день, когда на эти горы со страхом и восторгом смотрела артанка, которая не Артанка вовсе, а Блестка, гордая сестра Придона.

Он вздохнул, сунул руки под мышки, съежился, плащ пришлось отдать старику, печально и трепетно вспоминал Блестку в тот первый день, когда только-только захватил ее в плен, когда еще между ними не было ни особенной вражды, ни этого странного противостояния: длинные темные волосы, заплетенные в толстую косу, чистые ясные глаза, обыкновенное лицо, сильно обожженное солнцем, светлое платье, легкое, не скрывающее сильное, здоровое и в то же время чистое непорочное тело молодой девушки…

Она ничем, ну просто ничем не отличается от других, это не Итания, из-за которой началась страшная битва двух могучих держав. Она не отличалась ничем, пока не улыбнулась тогда. Но она ему улыбнулась!.. Как улыбнулась, а это значит, что могла бы улыбаться еще, если бы сам все не испортил.

Внизу все быстрее и быстрее плыли, укрупняясь, горы. Наконец побежали, понеслись, замелькали. Барвнику казалось, что сверкающие льдом пики проносятся под самим брюхом дракона. Иногда крылатый зверь чуть проваливался в воздушных ямах, Барвник ахал и судорожно хватался за сиденье, но острые как ножи вершинки каким-то чудом оказывались внизу, дракон летит легко и свободно, человек впереди спокоен, и Барвник всякий раз запоздало понимал, что ничего страшного не происходит, так летают постоянно, все знакомо, дракон издали видит и ямы, и восходящие потоки теплого воздуха.

Иггельд услышал тонкий вскрик, в испуге оглянулся. Старик указывал вниз пальцем. Иггельд присмотрелся – далеко внизу быстро удалялась крошечная фигурка. Человек медленно брел по горной тропке, поднимаясь выше в горы.

– Что там? – крикнул Иггельд. – Еще один беженец…

Старый маг прокричал ему в спину:

– К старости плохо видишь вблизи, зато хорошо – вдаль. Это Щажард – правая рука Тулея, знаток управления страной, вместилище всех тайн…

Иггельд стукнул Малыша ногой, тот заложил крутой поворот, обоих резко наклонило в сторону, натянулись и затрещали ремни, тела потяжелели, выровнялся и полетел обратно, быстро снижаясь.

Человек в испуге прижался к стене, огромный дракон опустился впереди в полусотне шагов, загородив дорогу. Иггельд расстегнул пряжку, крикнул старому магу:

– Не слезайте, я сейчас приведу!

– Нет, – огрызнулся старик, – сейчас спрыгну и побегу впереди тебя. Что-то он не похож на Щажарда, по одежка Щажардова…

Иггельд, посмеиваясь, соскользнул по выпуклому боку, похожему на скалу, покрытую крупным пластинчатым доспехом внахлест, пошел без торопливости к человеку. Тот вжался в каменную стену, оттуда из тени затравленно зыркал осторожными щупающими глазами. Лицо самое что ни на есть простецкое, хитроватое, с бегающими глазками, спина полусогнута, как у прислуги, что привыкла кланяться, вообще не смеет держаться ровно, чтобы не раздражать хозяев, только господа могут ходить с прямыми спинами и смотреть свысока. Но одежда в самом деле странноватая: богатый роскошный плащ, свежие срезы на тех местах, где находились явно из чистого золота пряжки и крючки, драгоценная ткань из Вантита, шитье золотыми нитями по краям обшлагов, к тому же беженец в сапогах, что сами по себе целое состояние, а под плащом вязаная рубашка из драгоценного пуха редкой птицы, что живет в лесах Вантита и по ночам кричит человеческим голосом…

– День добрый, – сказал Иггельд. – Мы не враги.

Человек шмыгнул носом, сказал угрюмо:

– Да уж вижу, ваша милость… раз на драконе, то не артане, точно.

Иггельд кивнул в сторону дракона.

– Там на загривке сидит очень старый человек, которому трудно спускаться. Он хотел бы задать пару вопросов.

Человек опасливо смотрел на дракона.

– Я, конечно, понимаю, что эти звери вас слушаются, но кто знает, что у них на уме! Возьмет такой и хватанет, а зубы вон какие… Одно слово – зверь.