Куявия

Дважды встречали горные селения, где жители совсем недавно услышали о нашествии артан. И хотя артане им ничего не сделали злого, но каждый кипел возмущением и жаждал истребить чужаков. Первую ночевку сделали в Низовцах, а утром, объявив всем, что отправляются на Верхние Вязы, свернули, предварительно отъехав подальше, на дорогу к Омутью Антланец все время рассылал вперед верных людей, те проверяли, нет ли артанских отрядов. Коман, его старший сын, все еще молодой и горячий, кипел жаждой сразиться с людьми, что завоевали ужасную славу непобедимых, Антланец посмеивался, приговаривал:

– Уже скоро, скоро…

Впереди пустили Бусела и Крицу, а юного Ногайку, который слишком уж рвался в бой, Антланец держал при себе, на привалах учил быть сдержанным, осторожным, расчетливым, отваге это не помеха.

На следующий день встретили небольшое горное село, где жители, предупрежденные Буселом и Крицей, высыпали навстречу. Иггельд ехал впереди на белом коне, покрытом красной попоной, народ впереди разом колыхнулся, словно колосья пшеницы на поле, все опустились на колени.

Антланец довольно хмыкнул, Иггельд застеснялся, начал вертеть головой, отыскивая того, при виде которого все вот так, одна из женщин подошла, припала к его стремени, поцеловала сапог.

– Князь ты наш светлый, – сказала она с великой любовью и нежностью. – К стопам твоим припадаем! Имя твое прокатилось по всей стране от края и до края. Устыдился народ, уже ворчат на своих князей, что так легко предались артанам. Многие беричи уже сели на коней и, сбившись в ватаги, бьют артан из лесов да гор. Уже и знатные беры собирают войска…

Иггельд раскрыл рот, собираясь запротестовать, он-де даже не берич, куда уж до князя, но прервал Антланец, спросив с интересом:

– Неужто бьют?

– Начинают, – поправилась женщина. Она высокого роста, немолодая и, как догадался Иггельд, явно войт или староста селения. – Еще не бьют, но приказов артан не слушают, огрызаются, а когда те чего-то требуют, грозятся поднять против них народ. Иной раз даже бьют мелкие отряды артан, когда те слишком уж вломятся в их владения, начинают жечь и своевольничать. Ведут себя дерзко, тут же шлют жалобы Придону, уже сами артане с такими не связываются…

Антланец крякнул, сказал довольно:

– Прекрасно!

– Князь Радосвят, что первым… или из первых принял артанскую власть, недавно изрубил две сотни артан, что вроде бы вторглись в его владения и разоряли его дворец. Он тут же отправил жалобу Придону, хотя мы знаем, что артане просто ехали мимо…

Антланец довольно расхохотался.

– Узнаю родных куявов!

Она развела руками:

– Приходится так… Артане сильны, они – один народ, один человек, одна воля. А мы друг с другом спорим, все время оглядываемся, не ткнет ли сосед в спину ножом, чтобы забрать себе огород, козу, женщину. Вот только сейчас начинаем без оглядки.

В селе девушки надевали им на шею венки из горных цветов, старики призывали поддержку богов, а молодые парни просились в их войско. Иггельд слушал жадно, от волнения в глазах щипало. Подъехал Антланец, подмигнул. Иггельд едва выговорил дрожащим голосом:

– Что говорят, что говорят… Только бы все это было правдой!

– Правда-правда, – подтвердил Антланец с благодушием хозяина, который сам все организовал, чтобы ублажить дорогого гостя. – Все это началось как раз с тебя, жук!.. Да, с твоей Долины Драконов, что артане вознамерились предать огню. Всего-то и гордости было у Куявии, что башни колдунов да драконы, но колдунов повергли, а если еще и драконов втопчут в камни… Но ты держался, держался, а слухи о твоей доблести прокатились по всей Куявии. А ты все держался, и это как острый нож в сердце всем нам… нет, как острый нож в сердце нашей трусости! Люди ворчали, но все ждали, что артане вот-вот возьмут твою Долину. И тогда бы все смирились снова. Но ты держался… и люди сперва начали насмехаться над артанами, что Куявию захватили, а какой-то горский князек им разбил в кровь морды, а потом и сами втихомолку взялись за оружие. Иггельд сказал торопливо:

– Их бить нетрудно, если понять, что нужно делать… и чего делать нельзя. Только ты это… какой я горский князек?

– Да ладно тебе! Никто не поверит, что ты не князь. А начнешь говорить такое, людей обидишь, а оно тебе надо – людей обижать? Вот видишь, так что пусть будет князь. Даже светлый.

– Светлый, – запротестовал Иггельд, – уж чересчур! И даже князь – чересчур.