Ингвар и Ольха

Дружинники пустили коней в галоп. С гиком и свистом доскакали до рва. Передний сложил ладошки у рта рупором, приготовился орать, но подъемный мост быстро начал опускаться, а ворота на той стороне рва отворились. Челядь торопливо выбежала навстречу, разбирала коней. Стражи ударили рукоятями мечей в щиты, приветствуя князя.

– Жизнь кипит, – заметил Олег меланхолично. – Народ не чувствует себя в опасности… Верно?

– Да, княже, – согласился Ингвар торопливо.

Кипит, но это во дворе и в пристройках для прислуги. А вот в доме черт ногу сломит…

Он невольно горбился, ожидая взрыва княжеского гнева. Только еще не знал, в чем тот выльется: то ли ушлет подальше с глаз своих, то ли разжалует из воевод в простые дружинники. Мол, одной отваги довольно для простого воина, но не для военачальника!

Олег въехал во двор, только у самого крыльца спешился, спрыгнул прямо на ступеньку. Отрок поймал поводья. Ингвар слез с коня, уже чувствуя приближение грозы. Тучи сгустились, гром вот-вот грянет, молния поразит его буйную голову.

Старший дружинник, мож, распахнул перед князем двери. Открылись просторные сени, на бревенчатых стенах головы вепрей, медведей, лосей, в конце лестница, что ведет вверх. По ступенькам до самого низу опускается красный ковер – чистый, без пылинки. Дубовые перила лестницы сверкают, протертые, отмытые.

Олег хмыкнул, пошел вверх. Двое можей запоздало забежали вперед, вдруг да наверху окажутся подосланные убийцы, на князя уже замахивались не однажды.

Ингвар тащился за князем как на казнь. Бог с ним, гневом князя за неухоженный дом… хотя пока что таким до странности не выглядит, хуже другое! Древлянской княгини и след уже простыл, а когда убежала, и спросить не у кого, да и не станешь при князе. Все его труды понапрасну.

Он ощутил такую горечь, что в глазах потемнело. Она тяжко оскорбила его, унизила, втоптала в грязь. Никто и никогда еще так не издевался над ним. А он… Что он? Как повернется резко, так рана открывается. Еще чуть глубже, уже держал бы ответ перед богами!

Они поднялись на второй поверх. Гридни. Ингвар с трудом узнавал знакомые лица, кланялись, распахивали двери в горницы, светлицы, палаты. Везде светло и чисто, пахнет свежевымытыми полами. И еще странно знакомым запахом, от которого у Ингвара защемило сердце. Неужели память о ней так глубоко впечаталась в его сердце, что всюду чудится ее присутствие? Или в самом деле успела и здесь побывать?

Тяжелые занавеси с окон, которые Ингвар привык видеть и считать вечными, как стены, исчезли. Вместо них висели кружевные легкие занавески из белой ткани. Солнечные лучи преобразили вечно мрачные палаты. В коридорах и палатах стало чисто и солнечно. Похоже, на этот раз чьи-то руки наконец-то прочистили трубы. Дым уходит без помех, а раньше, как Ингвар помнит, заполнял комнаты, расползался по коридорам и палатам, ел глаза.

Олег одобрительно кивнул:

– Хорошо следишь за домом. Чувствуется живая рука.

– Да, гм… стараюсь… – пробормотал Ингвар.

Его мрачный и угрюмый дом-крепость в самом деле выглядит светло и почти празднично. Даже вечно темные чаши светильников, оказывается, могут гореть, как золото. Их надо только отмыть, отскоблить от копоти, натереть, почистить… Но это же уйма работы!

– В порядке держишь, – повторил Олег. – Ну, пойдем на самый верх.

– Гм… Зверята старается, – промямлил Ингвар. Мысли сшибались и разбегались, как вспугнутые тараканы. Неужто Павка сообразил предупредить Зверяту? Или она сама догадалась, что пожалует князь, успела навести такой порядок? Нет, она бы не успела… Никто бы не успел.

Да и вообще… Зверята сама выбирала темные шторы. Еще объясняла со знанием дела, что снаружи не увидят, что делается внутри дома-крепости. К тому же в плотной ткани стрелы застрянут, не причинив вреда.

– Позвать Зверяту, – крикнул он кланяющимся челядинцам. – Могла бы встретить нас и на пороге!

Он шел почтительно на шаг позади князя. Когда Олег внезапно остановился, что-то рассматривал впереди, Ингвар обгонять не стал, не к лицу такое свиноцтво.

Голос князя был странен:

– Так-так… Теперь мне ясно, почему этот свинарник блещет, как начищенный таз!

Ингвар наконец продвинулся вперед, ахнул, даже пошатнулся. Удар под ложечку был силен, он застыл, не в силах ни вздохнуть, ни выдохнуть.

С верхнего поверха спешила раскрасневшаяся Ольха. Она была в прежнем домотканом платье, рукава засучены чуть ли не до плеч, скрывая дыры, кисти обеих рук покраснели, словно от долгой стирки.