Ингвар и Ольха

– Иди ко мне, моя лапочка!

Ольха смотрела неотрывно на великого князя. Он виновник всех ее бед. Этот мудрый человек с печальными глазами. Вещий Олег, который якобы может заглядывать в грядущее. А сейчас продолжает надругательство над ее племенем.

На Ингвара старалась не смотреть. В душе была та горечь, к которой боялась прикоснуться. И боялась понять почему.

Князь Олег раскатисто рассмеялся:

– Молодец, Черномырд! В бою ты быстр, как пардус, хоть и грузен, аки конь, и соображаешь скорее молодежи. Эта древлянка в самом деле – сокровище. Я рад, что ты заметил раньше многих.

Черномырд радостно скалил зубы. Ольха посмотрела на Ингвара. Тот был белым как мел. Губы его дрожали, он не отрывал глаз от великого князя. За столом уже хлопали Черномырда по спине, поздравляли.

– Ты молодец, – закончил Олег. – Я рад, что воевода северных земель соображает как… как хитрый лис. Даже жаль, что тебя опередили.

В мертвой тишине все ждали. Ольха, замерев, прижала руки к груди. Она не замечала, что дышит часто, будто пробежала целую версту. Великий князь обвел чуть насмешливым взором огромную палату: мол, почему такое внимание к такой мелочи, как простые заручены, или, на языке лесных древлян, обручение, протянул пустой кубок отроку, выждал, пока тот наполнит, отхлебнул, прислушался к ощущениям, одобрительно крякнул:

– Доброе вино привезли… А я уж хотел было взять молодыми полонянками. Зачем, когда свои девки краше? А вина в наших краях чего нет, того нет.

Он отхлебнул еще. Черномырд в мертвой тишине замершей палаты осторожно напомнил:

– Княже, ты говорил, что меня опередили. Когда же это было? Ты ж сам велел ей пойти прибраться.

– Конечно, – подтвердил Олег. – Негоже ей, княгине, что весь день и ночь убирала, чистила, варила и готовилась принять такую ораву, сидеть в будничном в присутствии князя. Потому и послал одеться. Разве она так не ярче?

Ольха ждала, замерев. Олег кивком указал на Ингвара:

– Этот упросил отдать ему. Еще когда мы подъезжали к его владениям. Все уши прожужжал, какая она красивая да как жить без нее не может… Чуть бы раньше тебе, Черномырд!

Черномырд с досадой стукнул кулаком по столу:

– Если бы столько дней держал взаперти, рассмотрел такую жемчужину давно!

Олег кивнул Ольхе:

– Сойди, дочка, к нам. А ты, Ингвар, возьми ее за руку.

Ошеломленная, Ольха сошла в зал, Ингвар оказался рядом. Он схватил ее руку с такой силой, что она чувствовала, как ее пальцы слиплись в одно целое. Его пальцы были горячие, вздрагивали.

Зверята метнулась сюда, метнулась туда, появились девки с рушниками, кольцами. У нее все было готово, у нее все всегда было готово. Девки пропели обрядовые песни, перевязали их руки рушниками, посыпали голову житом, провели вокруг стола и поставили перед князем.

Олег смотрел чуточку насмешливо. Ольха старалась не встречаться с ним взглядом. Он был мудр и понимал слишком много. Даже то, в чем она сама не хотела себе признаваться.

– Благословляю вас, дети мои, – сказал он непривычно мягко, даже Ингвар покосился удивленно. – В нашем жестоком времени много сирот, вы – не исключение. Родители твоего жениха погибли в том же году, что и твои… По странному совпадению, в тот же день и в том же месте… Но дрались, не поверишь, на одной стороне.

Он обнял их по очереди, усадил по правую руку от себя. Ольха все еще не могла прийти в себя. Когда пир пошел дальше, она выждала, когда никто не смотрел на них, шепнула:

– Зачем он это сделал?

– Что? – шепнул Ингвар.

– Ну, придумал, что ты первым хотел взять меня. Я же помню, как ты клялся, что лучше быть вздернутым, чем сидеть со мной рядом!

Ингвар покосился по сторонам, не слышит ли кто, ответил сердитым шепотом:

– А ты клялась, что умрешь, но не пойдешь за проклятого руса! Тем более за кровавого пса… Но не мри раньше времени. Я не знаю, зачем князь все это делает, но я на тебя не претендую и пальцем не коснусь. Можешь не страшиться.

– Я не страшусь, – ответила она тем же сердитым шепотом.

Асмунд, сидевший напротив, стал вроде бы прислушиваться к их перебранке. Ольха сладко улыбнулась старому воеводе. Ингвар растянул губы в стороны с таким усилием, словно лицо было из чугуна.

Странно, но она в самом деле не чувствовала ни прежнего страха, ни отвращения. Напротив, мысль о том, что Ингвар возьмет ее в свои сильные руки, обнимет, его горячий рот накроет ее губы… нет, даже думать об этом нельзя. Горячая кровь бросается к щекам с такой силой, что она сама чувствует жар. А во всем теле наступает такая сладкая слабость, что ложка выпадает из руки. И кажется, что все видят и понимают, о чем она думает.