Ингвар и Ольха

– Хорошо, иди. Но эти люди пусть ждут здесь.

– Кто велел?

– Наш воевода. Явор.

Влад ахнул:

– Что? Здесь уже распоряжаются древляне? Измена?

Воины за его спиной зароптали. Второй древлянин, что стоял на страже с Чагой, повернулся и опрометью бросился в сени. Чага уловил злобные взгляды русов или, как их там, русичей. Чувствуя себя в беде, заорал через плечо:

– Явор, Явор!

Влад хотел было пройти, но Чага, сам пугаясь своей смелости, загородил дорогу, выставив широкий топор. Вид у Чаги был перепуганный, на лбу выступили капли пота, даже топор дрогнул в руке, но стоял на дверях, не отодвигался. Влад, оскалив зубы, выхватил меч, а за его спиной воины обнажили оружие.

В этот момент дробно загремели ступеньки, из темных сеней вынырнул Явор. Глаза старого воеводы зорко окинули всех, зычный голос прогремел:

– Мечи в ножны!

Чага с облегчением опустил топор, от волнения едва не поранил ногу, крикнул обиженно:

– Вот они! Я говорю, не велено… А они прут.

Явор сказал требовательно:

– Терем охраняется, как известно. Кто и по какому делу?

– Я уже сказал этому лесному дурню, – резко бросил Влад. – Я подвойский, иду к своему воеводе. Со мной мои люди.

Явор кивнул:

– Иди. Люди пусть ждут здесь.

– Нет! – отрезал Влад. – Им тоже есть что сказать. Нам надоело это бескняжье. Хоть и нет Олега… С этими людьми считаются и воеводы!

Явор заколебался, с русами ссориться не с руки, когда враги могут снова сползаться к стенам, да и Ольха запретила свары. И он сказал нехотя:

– Хорошо. Идите все. Только оставьте оружие на крыльце. Воевода на втором поверхе. С ним Рудый, Асмунд и княгиня Ольха.

– Оставить оружие? – изумился Влад. – Древлянам?

Воины за его спиной грозно зашумели. Некоторые угрожающе опустили ладони на рукояти мечей, кто-то вытаскивал меч до половины и снова медленно заталкивал в ножны, зловещий скрип железа вызывал злую дрожь в мышцах.

Явор отступил на шаг.

– Оставьте одного из своих на крыльце. Проследит, чтобы ничто не пропало.

– Мы пройдем все, – процедил Влад упрямо. – И при оружии. Никакие паршивые лесные пеньки нас не разоружат!

Он шагнул вперед, но Явор остался на месте. Так же зло ответил:

– Ты можешь идти даже при оружии. Эти люди не пройдут. Я их не знаю.

– Дубина! – рявкнул Влад. – Ты ж вчера прибыл! Разве знаешь всех?

Явор покачал головой:

– От них пахнет дорожной пылью. Кто они? Их здесь не было.

– Прочь, дубина, – повторил Влад, не зная, что у древлян назвать дубиной – значит похвалить. – Иначе я тебя уберу…

Явор упрямо качнул головой:

– Стойте здесь. Я кликну Ингвара. Пусть решает сам.

– Дурак, – обронил Влад.

Явор повернулся и начал подниматься по лестнице, а Чага заступил его место. Теперь, когда решать самому не надо, он смотрел победно. Влад кивнул своим, с двух сторон выдвинулись воины с копьями. Одновременно ударили, острое железо пробило голую грудь Чаги.

Явор мгновенно повернулся на вскрик Чаги, увидел, как три дротика взвились в воздух. Ни щита, чтобы закрыться, увернуться на узкой лестнице! Он увидел свою смерть и крикнул страшным зычным голосом человека, привыкшего перекрывать шум битвы:

– Измена!

Широкие лезвия пробили его незащищенную грудь, вошли на всю длину, а одно даже прорвало кожу на спине и высунуло жало между лопатками. Явор вскрикнул снова:

– Спасайте княгиню!.. Измена!.. Изме…

Заговорщики ворвались в сени. Явор упал на колени. Кровь широкими струями хлестала из ран. Рот беззвучно шевелился, губы посинели. Приподнялся, бросил себя к стене. Упал, поднялся, цепляясь за бревна, ударил кулаком в било, вскрикнул угасающе:

– Измена! Спасайте…

Колени его подломились. Он умер раньше, чем рухнул на пол, но резкий крик в утренней тиши всполошил людей, заставил руки мужчин метнуться к оружию. Наверху послышался топот. Влад выругался, выхватил меч и метнулся по лестнице, перепрыгивая по три ступени. Его люди, уже не приглушая шаги, бежали следом.

Ольха тоже слышала и крик, и топот. С узким клинком в руке она встала слева от двери. По коридору прозвучали быстрые шаги. Дверь распахнулась, Ингвар влетел как стрела, замер, ощутив на горле холодное лезвие клинка.

– Ах, это всего лишь ты, – произнесла она. Бросила акинак, отступила. – Что-то стряслось?