Фарамунд

Фарамунд лежал недвижимо. Пальцы его до половины погрузились в подсыхающую землю. Тревор сглотнул невидимый комок в горле, каждое слово давалось с трудом. Передохнул, продолжал:

— Прошу тебя, сделай крохотное одолжение... в память о Лютеции. У нее осталась младшая сестренка. Я боюсь за нее! Хотя она не столь блистательна, как Лютеция, но... это последний побег из некогда могущественного рода Нибелунгов. А если по римской крови — то Муция Сцеволы, был такой у них герой... Если я потеряю и ее... у меня, в самом деле, больше никого не останется. А я их тех, кто должен о ком-то заботиться... иначе умирает.

Слышит или не слышит его убитый горем рекс, Тревор не знал, но перевел дух и закончил совсем тихо:

— Дай хотя бы сотню воинов... в память о Лютеции. В тех краях, откуда мы ее вывезли, уже не разбойники!.. С севера идут и идут неведомые племена. Все, что сопротивляется, исчезает. А твои люди могут... Там крепкие стены, но охранять почти некому.

Щека Фарамунда лежала на могильном холмике. Все лицо испачкалось в земле, явно прижимался лбом, губами, то правой щекой, то левой. Руки оставались неподвижными, Тревор уже не ждал ответа, но внезапно как из-под земли прозвучало:

— Хорошо. Бери две сотни по своему выбору.

— Спасибо, рекс, — сказал Тревор тихо. — Спасибо. Ты сам не знаешь, что и меня возвращаешь к жизни... и других спасаешь от гибели.

Он сам чувствовал, что в его глазах сейчас исчезает мольба, стыд и страх, что рекс не ответит, откажет. Все-таки трудно знатному франку, прошедшему выучку в Риме, привыкшему повелевать варварскими вождями, настоящими рексами и конунгами, трудно просить... почти умолять человека, который все еще остается разбойником, хоть и повелевает быстро растущим войском.

Глава 21

Лунный свет странно серебрил стебельки травы, проросшие из могилы, в то время как сам могильный холмик тонул в черноте. Это было странно и непривычно, когда из черноты торчали блестящие острия, похожие на металлические.

На стебельках блестели мелкие жемчужины росы. Лунный свет таинственно мерцал в глубинах.

Со стороны ворот послышался конский топот. Фарамунд вскинул голову. Приближался всадник, в призрачном лунном свете выглядел красиво, загадочно и устрашающе. Огромный гнедой жеребец, простая попона и простое седло, сам всадник в очень простых доспехах, поверх которых лишь грубый плащ без всяких украшений, но это простота в такой же простой и величественной ночи выглядела признаком силы и достоинства...

— Рекс, — сказал всадник с седла. — Ты нужен, рекс!

Фарамунд запоздало узнал Громыхало. Бывший палач мелкого держателя бурга сейчас изменился, стал словно бы выше ростом, спина прямая, взгляд гордый, смех раскатистый, умеет не только выполнять приказы, но и сам умело руководит мелкими отрядами.

По сравнению с другими его помощниками, одетыми богато, когда даже кони бахвалились серебряными уздечками, Громыхало выглядел не только просто, но и... угрожающе просто.

— Что такое? — отозвался Фарамунд тускло. Любая попытка выдернуть его из этой жизни, в ту, простую, где скачут и дерутся, вызывала отвращение и почти физическую боль. — Ты сам, не можешь, что ли? Скажи Вехульду, он поможет!

Громыхало тяжело слез с седла, кожаные латы заскрипели, подошел и сел рядом. На грубо высеченном лице было сочувствие, но глаза оставались суровыми.

— Рекс! Все, что можем, делаем сами. Но сейчас надвигается новая волна переселенцев!..

— Терлы?

— Нет, не с севера. Там у нас теперь союзники, сперва сокрушат их... С востока идет некая конная орда. Там мужчины, женщины и даже дети на конях! Они стреляют из луков как в атаке, так и отступая, стреляют вперед, назад, в стороны. Их луки не больно мощные, наши бьют дальше, но беда в том, что их кони быстрые, как ветер!..

Фарамунд спросил угрюмо:

— Таких коней не бывает. За счет чего они быстрые?

— Неподкованные — раз. Всадники мельче наших, доспехи — никакие, на голове шапки из войлока. Потому налетают неожиданно, обстреливают, а когда в погоню, исчезают, как призраки!.. А потери у наших уже есть. Хуже того, ни одного степняка так и не прибили. Не говоря уже о том, чтобы поймать и допросить. Мы не выстоим, рекс!

— Гунны?

— Похожи, но не гунны. Еще злее.

Фарамунд поморщился:

— Если у них только легкие всадники... то такая орда просто разобьется о стены бурга. Судя по всему, у них нет осадных орудий. А лезть на стены — самоубийство. Постоят пару дней, уйдут.