Империя Зла

И русские выходят навстречу гибели. На их корабль обрушивается стальной шквал с двух десятков кораблей, они отвечают из всех орудий, несколько часов идет страшный неравный бой. Раскаленные осколки с грохотом сметают с палубы людей, надстройки, орудия, но из машинных отделений выползают измученные кочегары, бросаются к оставшимся корабельным пушкам, неумело наводят, стреляют, падают убитыми, на их место встают повара, юнги, стреляют, задыхаясь в дыму, ибо весь крейсер охвачен огнем, они стреляют, оскальзываясь в лужах крови и спотыкаясь о погибших друзей, вслед за которыми погибнут и они, принявшие бой со всей японской эскадрой!

И когда уже невозможно стало стрелять из огромных корабельных орудий, а корабль все еще на воде, то уцелевшие бросились к кингстонам и открыли люки, затопив крейсер, ибо вот-вот возьмут на абордаж, в позорный плен...

Их поступок немыслим с точки зрения психологии современного человека, который исповедует принцип американца: выжить любой ценой! Но о «Варяге» сложили песни. Эту, кстати, сложил один немец, и звучала сперва в Германии на немецком. Есть еще и наша, отечественная, но я с детства привык к этой. Немец сумел сказать о поступке русских сурово и просто, даже обыденно, и от этой мужественной обыденности у меня всякий раз щемит в груди, а на глаза наворачиваются слезы.

Кстати, японцы на месте гибели «Варяга» отдают честь как погибшим самураям. Доблесть есть доблесть, а вот солдата, спасающего жизнь любой ценой, раньше называли другим словом. Совсем-совсем другим.

Громко и неуместно прозвучал телефонный звонок. Я посмотрел на часы, в такое позднее время вроде бы уже не звонят, разве что кто-то из старых друзей, кому дозволено, поднял трубку:

– Алло?

– Мне Никольского, пожалуйста, – потребовал голос.

Я вздохнул, поинтересовался:

– Кто его спрашивает?

– А что, – спросил голос в свою очередь, – его нет?

– Кому он нужен? – спросил я уже настойчивее. – По какому делу?

– Да он мне нужен, – начал объяснять голос, вполне интеллигентный, но я со смаком послал его на хрен, не стесняясь дочери – внучка с собакой борется на кухне, – положил трубку. Привычная российская трусость, жалкая трусливость, когда человечек надеется спрятаться за анонимным звонком, даже не понимая, что если не представляется сразу, то звонок уже анонимный. Возможно, этот человечишка вовсе и не хотел ничего злого, возможно это как раз из моих доброжелателей или даже сторонников, но до чего же глубоко въелась эта трусость, если человечек страшится назвать себя!

Это не КГБ виновато, сказал себе трезво, не сталинские репрессии. Сгибание человека началось с принятия князем Владимиром христианства православного толка. Свободного человека начали превращать в раба, он должен был бояться своего начальника больше, чем врага. И тогда его можно бросить хоть на вражескую рать, хоть на рытье Земляного Вала, хоть на постройку Храма Христа Спасителя. Конечно, рабы божьи побеждали не умением, а числом, врага забрасывали трупами, Петербург строили на костях своего народа, но русский народ – единственный, где с потерями не считались.

Чертов Запад, сказал я со злостью. Там все-таки сумели в человеке оставить эту способность отвечать за себя, за свои слова. Хотя бы внешне. Услышав «Алло», он сперва называет себя, а потом спрашивает такого-то. Тем самым сразу дает возможность на том конце провода решить, звать ли такого-то к телефону или послать подальше.

Связь установилась на четырнадцать и четыреста, и то хорошо, могло и на девять, четырнадцать – чудесно, никогда не рвется, а вот на тридцать три уже через пару минут эта дрянь деликатно напоминает, что я могу вообще-то переконнектнуть, если все еще пытаюсь с кем-то соединиться, а если не хочу, то чего жду как лох...

В почтовом ящике емэйла обнаружил из пяти писем одно на абракадабре, кто-то пользуется еще допотопной программой кириллизации, а один и вовсе, видно намаявшись раньше, написал на руглише, т.е., русский текст латиницей.

Писавший, обращался ко мне на «ты», резонно полагая, что мне как и ему, лет десять-пятнадцать, ибо двадцатилетние уже спешно занимаются в Интернете бизнесом, а сорока или пятидесятилетних так и вовсе в Сети не замечено: старшее поколение только-только перестало кидаться с молотком как на исчадие ада на пишущие машинки, куда им осваивать загадочные компьютеры, Интернет!

Я уже смирился, что ровесника в Интернете не встретишь, даже на Темной Стороне, там фермеры тоже только вчера перестали кидаться с вилами наперевес на трактора, а компьютерами ведает ребятня, смелая и оптимистичная