Империя Зла

У самого берега девчонка попыталась встать на ноги, ушла под воду. Видны были ее судорожно сжатые ладони, не разжала. Террорист упал на живот, напрягся, под смуглой кожей напряглись мышцы спины, тащил, шипел сквозь зубы, по его серой маске грязи катились крупные мутные капли, прокладывая светлые дорожки.

Пока вел ее по реке как рыбешку на крючке, было терпимо, но когда начал вытаскивать отяжелевшее тело на берег, едва сам не сорвался вниз, с огромным трудом поймал за пальцы, выдернул наверх, там сразу же подхватил и утащил жалобно вопящий старик. Террорист, едва дыша от усилий, с трудом начал подниматься...

...и замер, глядя в черное дуло пистолета. Лицо израильтянина было таким же серым в мокрой маске из пота и пыли. Глаза смотрели красные, воспаленные, он дышал со всхлипами. В груди булькало и клокотало, словно там выкипали остатки воды, но рукоять пистолета держал крепко, а черный зрачок смотрел прямо в лоб араба.

– Попался... ворона... – прохрипел он. – По...пался...

Араб несколько раз хватил ртом воздух, прежде чем вытолкнул из обуглившегося рта:

– Стреляй... отвергнутый... Аллах велик!.. Наше царство будет вечным...

Иуда нажал на курок:

– И ты... и твой Аллах... отправляйтесь в ад!

Курок плавно сдвинулся с места, но остановился на середине, когда сдвинь еще на микрон, и грянет выстрел. Араб смотрит с ненавистью, в лице нет страха, в глазах лютая ненависть, настоящий боец, беспощадный и опасный, потому и сумел уйти, потому и надо таких стрелять первыми.

– Ну что же ты, иудей? – спросил араб нагло. – Сил нет нажать на курок?

– Растягиваю удовольствие, – ответил Иуда, – но ты свою пулю получишь!.. Кто это был, что ты бросился помогать?.. Мне показалось, что это старый еврей.

Араб презрительно фыркнул:

– Стал бы я протягивать руку иудею!.. Это наверняка чистокровные арабы, законные хозяева этих земель... с которых согнали проклятые иудеи... и заставили влачить жалкое... Хотя, ты прав, отвергнутый... арабский ребенок так глупо с берега не свалится... Это, скорее всего, жидовка, вы ж слепые и тупые... вырождаетесь, твари жидовские...

Иуда несколько мгновений держал пистолет нацеленным прямо в лоб араба. Улыбка на лице араба становилась все шире. Победная улыбка, словно это он держал ствол, нацеленным в лицо израильтянину. В черных как спелые маслины глазах заблистало злое торжество.

Выругавшись, Иуда сунул пистолет в кобуру:

– Да черт с тобой!.. Вставай, разлежался!

Террорист поднялся, отряхнул пыль. Глаза его исподлобья изучали израильтянина. Неожиданно спросил:

– Ну и что же не выстрелил?

– Размечтался, – ответил Иуда зло, сейчас уже не понимая, почему, в самом деле, не нажал курок.

– Нет, а все-таки? Ты не просто жид пархатый, а ты ж прямо из Америки! Это ж видно и по твоей гадкой коже, не знавшей нашего солнца, и по одежде, и по говору... Ты должен был стрелять.

Иуда зло выкрикнул:

– Сам знаю!.. Черт, нет, не знаю... Морда твоя арабская слишком противная, вот и не стал. Не захотел такую тварь радовать. Ты ж вот уже в штаны намочил от счастья, что ты такой благородный, а я возьму и выстрелю!.. Запятнаю то, чего нет, и что вы, дикари, зовете честью.

Террорист нагло захохотал:

– Ну, так и стрелял бы!

– Да? А потом?

Террорист спросил насмешливо:

– Что потом?

– Тебе хорошо, ты будешь дохлым, а мне-то жить?.. И буду хоть изредка... большего не заслуживаешь, вспоминать, что сволочная арабская морда могла убежать, но в дремучее благородство поиграть восхотелось, а я играть не стал!

Террорист захохотал еще громче, израильтянин растерян и сконфужен, даже руки дрожат, не найдет им места. Явно, когда вернется, побежит к психиатру. К психоаналитику. Они все там помешаны на своем здоровье. А психоаналитик снова объяснит, что все люди от обезьяны, у них одни инстинкты, и потому надо жить по этим самым рефлексам, а не по каким-то диким понятиям...

Террорист , похоже, неожиданно для самого себя, спросил:

– А ты, правда, червяк белокожий, прямо из Америки?

– Правда, – буркнул Иуда. – Только не из Америки.

– А откуда?

– Из России, будь она проклята!

Они уже расходились, все еще держа друг друга взглядами, как на перекрестье прицелов. Террорист крикнул уже издали:

– За что ты ее так?

– Что стал таким придурком!

Глава 31

С утра в небе со стороны израильских укреплений показалось облачко, но не достигло зенита, растаяло бесследно. Фаттах, большой знаток примет и нравоучений, заявил, что облако предвещает беду для израильтян, на что Хызмет, еще больший знаток и вечный оппонент, возразил, что если облачко растаяло, то беда израильтян все же не минует.