Святой Грааль

Он с усилием поднял из лужи черной крови свой меч. Рядом с мечом, который держал калика, он выглядел как кинжал. Калика махнул рукой от окна:

— Придется через задние комнаты!

— Прорвались рабы? — спросил Томас глухо. Он метнул смущенный взгляд на златовласую баронессу. — Мы не можем допустить... Изнасилуют...

— Рабы далеко, стража отступает! Прижали к воротам. Скоро тут появятся с дюжину мордоворотов, а я так не люблю когда люди бьются как звери!

Он попятился от окна, по его лицу плясали зловещие багровые блики. Во дворе горели постройки, слышались ликующие вопли, предсмертные крики. Томас повернулся к баронессе:

— Где чаша?

— Какая? — переспросила юная баронесса. Ее красивые брови поднялись высоко-высоко. — Их у меня много, барон привозил отовсюду. И прежний

привозил... И тот, что был еще раньше...

Калика повернулся, сердито рявкнул:

— Та чаша пришла сама. Говори быстро, женщина!

Баронесса выпрямилась, с надменным видом вскинула длинные ресницы:

— Разве я уже не под защитой славного рыцаря, победителя чудовища? Рыцаря, хотя он и носит ошейник моего раба?

Томас кашлянул, сказал виновато:

— Сэр калика, ты разговариваешь с дамой благородного происхождения.

Калика сморщился, словно хватил яблочного уксуса, махнул рукой:

— Разбирайтесь, как знаете. Я коней поставил под стеной у башни. Хочешь выбраться целым, пойдем. Нет — я поеду один.

Томас с несчастным видом поволокся за ним следом. На лестнице поверхом ниже дрались, орали, звенело оружие, видно было мелькающие головы и блестящие полосы железа, колья, топоры. Отчаянно кричали тяжелораненые. Калика почти тащил рыцаря. Внезапно Томас остановился, поднял забрало. Лицо было бледным, глаза блестели как звезды.

— Не ради жизни совершил побег! Ты знаешь.

— Чаша дороже жизни? — бросил калика пораженно.

— Что жизнь? Многое дороже жизни. Честь, верность, благородство. Даже любовь. Беги, сэр калика! Ты потряс меня, я никогда бы не подумал... Я тебе второй раз обязан жизнью. Жалею, что не могу отплатить... Но я останусь, даже пусть гибель...

— Честь, верность — понятно... Но чаша?

— Непростая чаша.

Калика с непонятным выражением смотрел, как рыцарь с обреченным видом пошел обратно в спальню. Блестящая металлическая фигура скрылась в дверном проеме, за ним протянулась цепочка капель крови, что стекали с кончика меча. С лестницы донесся могучий нарастающий рев, торжествующий. Вскрикнул жалобно последний из защитников, и невольники, блестя голыми спинами, кинулись по ступенькам наверх. Немногие сверкали мечами, кинжалами, но большинство дико размахивали кирками, ломами, кольями, молотами — даже рукояти были забрызганы кровью.

Калика стиснул зубы, тяжело вздохнул. Ноги словно сами раздвинулись в боевую стойку, он взял меч в обе руки и стал ожидать.

Томас выбежал, прижимая к груди кожаный мешок. В другой руке держал обнаженный меч. Забрало было опущено, Олег не видел лица рыцаря. По железу доспехов стекала кровь. Он перепрыгнул через убитых, споткнулся о раненого, что пытался ползти, сказал тяжело:

— И здесь... С той стороны в зал ворвались невольники. Хотели изнасиловать баронессу.

— И ты, конечно же, расправил плечи, грудью на защиту?

— Ну... к тому времени я еще не нашел чашу!.. Троих пришлось...

Калика бросил, морща лицо:

— Не поспешил?

— Третьего рассек, потом увидел ее недовольное лицо, засомневался... Где кони?

— По всему замку резня, грабеж. А в башне забаррикадировались арбалетчики, отстреливаются. Если через двор, то истыкают стрелами так, будто мы родились ежами. Сумеешь спуститься со стены в этом железе?

— Быстрее обезьяны! — заверил Томас.

Он побежал за каликой, тот легко несся через переходы, поднимался по лестницам, проскакивал залы, словно давно знал замок. Невольники рвали дорогие портьеры, крушили топорами мебель, в одном месте калика пронесся через горящий пол, на миг исчез в дыму, Томас ускорил шаг, боясь потеряться. Когда выбежали на стену, небо уже блестело синевой, одинокое облачко полыхало оранжевым, зато двор был освещен багровым огнем пожара: горела выброшенная мебель, богатая одежда. Страшно кричала челядь — озверевшие от крови невольники резали за то, что прислуга ела сытно, спала у теплых котлов на кухне, не знала страшного труда в каменной яме...

Со стены, укрепленная между зубцами, вниз тянулась веревка. Близ замка стояли привязанные к дереву два рослых коня. К ним уже бежали полуголые люди, привлеченные густым дымом, криками из замка.