Артания

Внизу шевельнулась куча тряпья, как сперва показалось Придону, поднялась в полный человеческий рост. Придон узнал Барвинка – однорукий маг без шляпы, с розовой лысиной и венчиком седых волос. В Артании про таких говорят, что это мудрость вытоптала в лесу полянку, так что лысину можно не прятать, если, конечно, ты маг, это воину позорно быть умным.

Он не стал наблюдать за колдуном, подсматривать нехорошо, передвинулся по стене дальше. Сапоги едва находили крохотные выступы, уж очень старательно куявы стесывают камни, передвигался почти на кончиках пальцев. Заглянул в открытое окно молодого бера, роскошные покои, пахнет сладко и приторно, а сам бер… Придон узнал молодого князя Кохана, лежит на широком ложе, в руке кубок, на столе возле ложа кувшин, запах вина перебивает все ароматы.

Ветер подул сильнее, ноздри уловили знакомый запах, но еще раньше сердце затукало сильнее, взволнованнее. Придон поспешно начал перебираться навстречу волне запахов, ветерок стих, но источник ароматов явно ближе, еще ближе. Придон ухватился одной рукой за железный прут, перекрывающий окно, а другой ладонью накрыл левую сторону груди, сдавил, чтобы ошалевшее сердце не выпрыгнуло.

Огромная комната там вдали тонет в темноте, зато здесь массивные светильники из чистого золота дают ровный приглушенный свет, два у двери, один возле самого ложа, но само ложе в тени, свет падет на левый край, там из-под одеяла высунулась розовая ступня с детскими невинными пальчиками…

От изголовья спинка поднимается и поднимается – толстая, массивная, из красного, как огонь, дерева, блестящая от лака, от ног такая же точно стена, сверху их соединяет такой же красный балдахин, толстый, словно матрац, а та стена во всю ширь еще и расписана яркими красками, Придон в полутьме различил далекий сказочный замок, легкий и воздушный, реку, темный лес…

Итания спала в этой нише, скрючившись, как зайчик в тесной норке, подтянув колени до подбородка. Бесконечно милое прекрасное лицо порозовело, пухлые губы приоткрылись, Придону безумно хотелось взять ее губы, как спелые вишни, в свои и смаковать их нежность, их тепло.

Все залито розовым светом утренней зари, и Придону почудилось, что заря начинается именно отсюда, как он однажды и ответил мудрецам.

Воздух был чистый, едва-едва тронутый ароматом цветов. Неслышно ступая, он пересек эту часть огромного зала, ноги тонули в мягком толстом ковре. Когда подошел к ложу вплотную, привыкшие к полутьме глаза видели в этом свете уже все до мельчайших черточек.

Веки Итании опущены, длинные пушистые ресницы отбрасывают чернильную тень на щеки. Тени подрагивают при каждом вдохе, лицо спокойное и безмятежное, на губах улыбка, явно видит что-то радостное… Водопад золотых волос застыл на подушках роскошными волнами, даже в полутьме по ним проскакивают мириады крохотнейших искорок, живут сами по себе.

Он жадно вглядывался в ее лицо. Сам не помня как, тихонько опустился на самый край ложа, толстого, на которое можно уложить буйвола – не прогнется, но ресницы Итании затрепетали, веки начали медленно подниматься.

В ужасе он застыл, превратился в камень, не зная, метнуться ли обратно к окну, упасть ли на колени, поспешить сказать сладеньким голосом, что он совсем-совсем не хотел ее напугать вот так до смерти, не надо кричать, он не зверь, он не разорвет ее, только не кричи, не плачь…

Она открыла глаза, взор еще затуманен сном. Улыбка на губах осталась, сами губы на глазах наливались, как спелые вишни, покраснели. Итания смотрела ему прямо в лицо, потом тонкая рука медленно поднялась, нежные пальцы коснулись его обнаженной груди.

– Почему у тебя этот шрам… – прошептала она едва слышно. – У тебя прошлый раз его не было.

Придон страшился сдвинуться с места. Он пожирал ее глазами, молчал, только смотрел потерянными глазами. Сердце стучало все громче. Ее пальчики на его груди подбрасывало с каждым ударом.

– Откуда этот шрам? – повторила она с недоумением. – Здесь у тебя… кожа оставалась… без шрамов..

Прекрасные глаза поднялись с его груди на застывшее лицо, в них появилось недоумение. Придон видел, как взгляд чистых невинных глаз соскользнул с его лица, уперся в стену опочивальни, прошелся до окна, откуда в зал наискось падает прозрачный лунный свет… там же прутья решетки раздвинуты чудовищной силой.

Когда снова посмотрела ему в лицо, в ее глазах появился страх.

– Это не сон… – прошептали ее губы. – Это не сон… Я здесь, в спальне… и здесь этот дикий варвар!