Время действовать

Его улыбка стала еще шире.

— Я хочу знать, кто убил Юлиуса Боммера, — сказал я. — Хочу знать, почему его убили. Хочу знать, почему твоя машина смылась оттуда после убийства. И хочу знать, какое ко всему этому имеешь отношение ты.

Густав Далль взирал на меня без всякого выражения. Потом поднял четыре пальца.

— Первое: я не знаю, кто убил Юлиуса Боммера. Я не знал, что его убили. Я даже не знаю, кто он такой.

Он пригнул мизинец. Три пальца все еще торчали.

— Следовательно: я не знаю и почему его убили.

Остались два пальца.

— Я не понимаю, какое отношение к делу имеет моя машина. Ты говоришь о каком-то «порше». У меня нет никакого «порше».

Последний палец.

— Какое я могу иметь отношение к убийству, о котором даже не слышал?

Густав Далль потянулся. Лениво переменил позу, взялся пальцами за складки брюк и заботливо поправил их перед тем, как положить ногу на ногу. От этих небольших движений по комнате волной прокатился приторный запах духов. Он вежливо улыбнулся:

— Итак, у тебя остается только один вопрос, а именно: почему я впустил тебя сюда? Почему вообще принимаю тебя? Ответ: у меня со скандалами связан неприятный опыт. Я хотел увериться, что ты не собираешься делать бизнес на каком-нибудь скандале.

Я осторожно потрогал пальцами свое болезненно чувствительное лицо. На опухших местах вылезала щетина.

— Теперь я уверен, — прохрипел Густав Далль. — Теперь я знаю, что ты скандалами торговать не намерен.

— Расскажи про «порше», — сказал я. — Номер «DXS-898», зарегистрирован на «Суперкарс». Ты на нем ездишь несколько недель. У меня есть снимки этой машины перед домом Юлиуса Боммера. В четверг, когда его убили.

Густав Далль пожал плечами.

— Расскажи о Гугге, — сказал я. — Почему он разъезжает в «БМВ-750» стоимостью в полмиллиона крон и почему эта машина зарегистрирована на «Суперкарс»?

Ответом было молчание.

— Вот видишь, — сказал я, ухмыляясь. — Я не продаю скандалов. Я хочу только спросить кое о каких мелочах.

Густав Далль громко отхаркнулся.

— Ничего я не знаю ни о каком «порше», — прохрипел он наконец. — И столько же — о каком-то Гугге на «БМВ».

Он тяжело заворочался в кресле. Вытянул ноги, положил их одна на другую, тщательно прицелился и опустил сияющие ботинки на ковер.

— Я не понимаю, чего ты добиваешься. Но честно тебя предупреждаю. Ты, по-видимому, фотограф. Мелкий делец в отрасли, которую я считал уже мертвой. Я могу тебя уничтожить, в смысле коммерческом, профессиональном, техническом, физическом... Я могу тебя полностью сломать, если встанешь у меня на дороге. На принятие такого решения мне понадобится всего несколько секунд, а на финансирование операции уйдет столько денег, сколько я зарабатываю за несколько минут.

И тут громко захохотал Зверь. Он стоял, прислонясь к одной из светлых стенок, белозубо осклабившись из глубин черной бороды.

Я поднялся и подошел к Густаву Даллю. Пнул по его ботинку, так что ноги его разъехались. Он взвыл от неожиданности, потерял равновесие и соскользнул в недра своего кресла.

— Ты убивал? — спросил я. — Ты когда-нибудь убивал?

Он подобрал ноги, не отвечая.

— Я не о тех случаях, когда стоят в лаковых ботинках и стреляют в косулю, — прошипел я. — Приходилось тебе встретиться с убийцей, который охотится за тобой, и убить его, чтоб самому спастись.

Зверь хихикнул, там, у стены.

— Спроси Зверя, — рявкнул я. — Спроси, убивал ли он.

Зверь захлебнулся от смеха. Он подошел к нам.

— Я только простой убивец на сексуальной линии. А вот, — он крепко хлопнул меня по плечу, — вот взгляни на мой compadre, уж он настоящий убивец.

В большой комнате стало абсолютно тихо. Потом Зверь снова засмеялся, ткнул в мою сторону большим пальцем и сказал Густаву Даллю:

— Да он дрожит! Ты не видишь? А которые дрожат, они самые опасные.

Он повернулся ко мне и мягко произнес:

— Мы же обсуждали об этом, когда шли сюда.

Густав Далль выкарабкался из глубин кресла и поддернул штанины, чтобы вернуться в позицию без складок. Его лоб был мокрым, но хриплый голос звучал спокойно и уверенно:

— Ты хотел получить ответ на несколько вопросов, вероятно, потому, что у тебя умер друг. Ответы просты. Я никогда ранее не слышал о Юлиусе Боммере. Я не причастен к его смерти. Это абсолютно правдивые ответы, и тебе придется ими удовольствоваться. — Он вытащил носовой платок и осушил лицо, прежде чем продолжить: — Не думай, что я боюсь вас. — Тут он даже улыбнулся. — И не думай, что это делает меня неопасным.