Предпоследний герой

– Мой белый лебедь! – гордо представил машину Сенька. И снисходительно махнул в сторону «волжанок»: – А эти, черные, так… Кончилось их время.

Он распахнул перед Настей пассажирскую дверь:

– Прошу, моя королева!

– А ты водить-то умеешь? – подозрительно спросила Настя.

– Делов, – хмыкнул Сеня. И тронулся с таким визгом, что шоферы, дремавшие в «Волгах», все, как один, вскинули головы.

– Резину спалишь! – захохотала Настя. Хотя на самом деле ей все нравилось: и нахальная машина, и Сенина агрессивная манера езды.

Они выехали на трассу, и «девятка» уверенно заняла место в левом ряду.

Сеня изо всех сил старался выглядеть небрежно, но Настя видела: опыта рулежки у супруга никакого. Да и откуда взяться опыту? У него, наверно, даже и прав нет. Губы стиснул, в руль вцепился…

– Ты говорить-то можешь? – не без ехидства спросила она.

– Не вопрос. – Сеня на секунду отвлекся от дороги, и «девятка» тут же вильнула.

– Давай лучше я тебе про Венецию расскажу, – поспешно предложила Настя.

– Не, – мотнул головой Арсений. – Ник не велел. Я ему слово дал, что все рассказывать ты нам будешь обоим.

«Интересно, знает Сенька, для чего я в Венецию ездила?»

– Кстати, мы с Коленькой тебе безе испекли, – сообщил Арсений. – Шикарная вещь получилась: огромные, пышные. Только подгорели малек.

– Вы пекли? Или Николенька с мамой? – уточнила Настя.

– Не, мы вдвоем, – гордо ответил Сеня.

– А мать… Ирина Егоровна? Как? – задала Настя осторожный вопрос.

– С матерью твоей… все в порядке. – Сеня почему-то ухмыльнулся.

– Николенька ведь у нее живет? – не отставала Настя.

– Николенька живет на Бронной.

– А ты? – Настин голос дрогнул.

– Я… я… – Сеня резко принял вправо, подрезал автобус.

– Ты в зеркало хоть смотри! – рассердилась Настя.

– Он у меня в этой… в мертвой зоне был. – Сеня извинительно махнул водителю автобуса рукой.

– И моргалку включай, если останавливаешься, – продолжала ворчать Настя.

– Настоящая жена, – закатил глаза Сеня. – Миллион советов. – Но моргалку все-таки включил.

Настя решила не говорить, что поворотник обычно включают перед остановкой, а не после нее.

– Чего ты встал? – потребовала она.

«Девятка» притулилась на обочине.

По обеим сторонам дороги шумел весенний лес.

Настя многообещающе улыбнулась, спросила:

– Что? Целоваться будем?

– Целоваться мы будем, – заверил ее Сеня. – И сейчас, и потом… и всегда. Только давай я тебе сначала все объясню.

– Про Милку я и слушать не желаю, – остановила его Настя. – Не было Милки, понятно? Не существует такого человека. Не-ту.

– А кто такая Милка? – тут же принял игру Сеня.

– Ну и все, тогда поехали.

Насте очень не хотелось, чтобы Сеня, со своей стороны, начал пытать ее насчет Венеции.

Но Арсений машину не заводил.

– Я тоже хотел с тобой поговорить. Про Эжена, – тихо сказал он.

Настя вспыхнула.

– А… а при чем тут Эжен?

– Ты ведь к нему в Венецию ездила, – утвердительно сказал Сеня.

Крыть было нечем.

– Откуда ты знаешь? – дрожащим голосом спросила она.

Сеня усмехнулся:

– Мне Ирина Егоровна рассказала.

– Мама? Рассказала? Тебе?! – Настя с недоумением уставилась на мужа.

– У нее, видать, другого выхода не было. – Сеня снова ухмыльнулся. И едко добавил: – Вот, блин, сокровище – этот ваш Эжен. Целая война за него завязалась.

– Что ты имеешь в виду? – ледяным тоном спросила Настя.

– Держи, – вздохнул Сеня. И протянул ей смятый клочок бумаги.

Дорогая Настя!

Я уезжаю. Навсегда. Ты легко догадаешься, с кем.

Из квартиры я выписалась. Распоряжайся ею и прочим по своему усмотрению.

Пожалуйста, не обижайся на то, что мы с Эженом в итоге все решили сами. И за твоей спиной.

Но он позвонил мне. И сделал предложение, от которого, как в фильме говорится, невозможно было отказаться. Так что я уезжаю с ним. И мы оба уверены, что, в конечном итоге, так будет лучше именно тебе.

Все деньги со своих сберкнижек я перевела на имя Николеньки. Машину переоформить, извини, не успела, так что оставляю тебе только доверенность.

Желаю вам счастья. И очень надеюсь, что никто никогда не узнает о деталях твоей поездки в Венецию.

Целую, мама.

Настя растерянно отложила записку.

– Ты… ты читал ее? – обратилась она к Сене.

Тот кивнул. И твердо сказал:

– Читал. Но о деталях, так уж и быть, я тебя спрашивать не буду.