Падает мрак

Постепенно, когда безумные водовороты и потоки ее мыслей успокоились, она убедила себя, что убийства не могли быть совершены одним человеком. Первые убийства — фотографии из газет уже истрепались и пожелтели — были совершены в середине шестидесятых, последнее — тело девушки было обнаружено около ночного клуба в Брайтоне — всего несколько месяцев назад. Четыре десятилетия насилий и убийств. Эти девушки были жертвами мужчин, которых Клара сажала за решетку, но кое-кого и защищала. Одним из них был Фаррел Смит, считавший, что имеет Богом данное право подчинять, унижать, мучить женщин.

Девушек на фотографиях объединяло то, что они были жертвами оставшихся безнаказанными убийц. Ее тюремщик упивался их неслышными предсмертными криками. Это трудно понять, но теперь, по крайней мере, она могла разглядеть за действиями похитителя его исковерканную логику. Потом до нее дошло, что не все убийства остались нераскрытыми. Жертвы серийных убийц — Фреда Уэста, Иэна Брейди, Йоркширского Потрошителя занимали свое место рядом с фотографиями фотомодели Рэйчел Никелл, чей убийца был пойман через шестнадцать лет после ее гибели, и Сьюзи Лэмплаф, пропавшей в восемьдесят шестом и так и не обнаруженной.

Может быть, его восхищает количество униженных и убитых женщин? Или он возбуждается, воображая их слабость и покорность? Глаза Клары переходили от одной части стены к другой, и, хотя она не могла разглядеть собственную руку прямо перед лицом, она видела их лица так ясно, будто они освещены прожектором.

Он пытается мне что-то сказать, но я не понимаю. Или это просто гроза? Ты следующая.

Питер Сатклифф, Иэн Брэйди, Фред Уэст и Джон Даффи. Маньяки, серийные убийцы. Сколько женщин стало их жертвами? Потребовалось чертовски много времени, чтобы отдать их под суд, и они продолжали убивать, пока не были пойманы. Он это пытался сказать — что будет убивать и убивать, пока его не остановят?

Засов с грохотом отодвинулся, и Клара непроизвольно вскрикнула. Похититель стоял в дверном проеме. От страха он показался ей огромным, неповоротливым, он заслонял свет и глядел на нее сверху вниз, а она беззвучно молилась, пытаясь унять дрожь, изо всех сил пыталась казаться храброй, борясь с побуждением умолять: не теперь, пожалуйста, только не теперь.

Этот монстр отнял у нее свободу, оторвал от семьи, разрушил доверие ее дочери в людскую доброту и порядочность, но Клара не могла позволить ему отнять у нее остатки человеческого достоинства.

— Сними кофту, — сказал он.

Клара инстинктивно сжала отвороты, с силой стягивая их вокруг шеи.

— Мне она нужна, сними ее.

Возражать бесполезно, это только приведет его в ярость. А ты этого не хочешь, Клара. Он — твоя единственная связь с внешним миром, и ты не хочешь раздражать его. Она встала, чтобы он не выглядел таким огромным, стоя на ступеньках лестницы, и завозилась с пуговицами замерзшими и дрожащими пальцами.

Он медленно спустился по лестнице, забрал у нее кофту и на мгновение прижал к скрытому маской лицу:

— Мм, еще теплая. — На его руке висела какая-то ткань. — Ты замерзнешь. Вот, надень.

Клара взяла, вопросительно взглянув на него. Еще одна изощренная психологическая пытка? Новая игра?

— Чего же вы ждете, адвокат Паскаль?

— Я не стану… Что вы… Зачем?..

Она чувствовала, что вот-вот сломается, а зловещий огонек в его глазах говорил, казалось, что он только этого и ждет. Он вручил ей черную мантию — в такой она выступала в суде. Клара бросила ее на пол.

Он пожал плечами:

— Как угодно. Но у тебя не будет ни тепла, ни еды, пока ты не сделаешь то, что я прошу.

Клара молчала, опустив глаза.

— Я специально ходил в гардеробную, чтобы принести тебе мантию.

Клара с удивлением взглянула на него. Неужели он действительно ходил в коронный суд, мимо судебных приставов, полиции, адвокатов?

— Я не уверен, твоя ли это мантия, — заметил он. — Она не пахнет тобой, но, с другой стороны, какая разница? И заметь: ни один не остановил меня, никто меня не заметил. Люди вроде меня невидимы для таких, как ты. Пока мы не заставляем вас обратить на нас внимание.

Клара смотрела на мантию, черной лужей распластавшуюся на полу.

— Не понимаю, почему ты не хочешь ее надеть, — продолжал он. — Это твоя униформа, ты носишь ее каждый день. В мантии ты должна чувствовать себя уютно.

Почему ей так не хотелось поддаваться на его уговоры? Почему оскорбляла просьба надеть мантию, которая в той, отнятой у нее, жизни придавала ей уверенности, внушала чувство принадлежности к уважаемым людям? Потому что он смеется над всем, что для тебя важно. А если она подчинится, что за этим последует? Она думала, что знает. Ее начало трясти от холода, она нагнулась, подняла мантию, накинула ее на плечи. Широкие тяжелые плечи, толстая саржа придали ей уверенности. Клара закуталась в складки мантии и почувствовала себя в большей безопасности.