Придон

Гелия торопилась следом, забегала то справа, то слева, сообщила шепотом, что великий тцар Придон для их общей спальни определил лучшую из комнат, но Итания сжалась при одной только мысли, что придется спать в зале Малого Совета, куда ее отец допускал самых признанных полководцев, знатных людей, где общался с советниками, принимал доверенных лиц, награждал вельмож, беседовал с послами и принимал их дары…

В ее покоях за это время не только замыли кровь убитых, но и полностью заменили попорченную топорами и мечами мебель, убрали часть ковров, заменили, никого не спрашивая, на те, которые, по их разумению, красивше. Получилось ярко и глупо, но кто из артан это поймет? Она с ужасом и омерзением слышала из своей спальни, как четверо дюжих мужчин пронесли массивную дубовую кровать, с гоготом и шуточками устраивали ее, то придвигая к очагу, то, напротив, поближе к распахнутому окну.

Служанки молча, со слезами на глазах переодели Итанию. Заледеневшая от внутреннего холода и страха, она неуклюже накинула плед на плечи. Гелия яростно ворошила угли в очаге, подбросила несколько березовых поленьев. Итания ощутила слабую благодарность, Гелия понимает, что вот-вот превратится в комок льда. Да и у остальных девушек на глазах слезы, смотрят сочувствующе, а этих артан ненавидят люто, хотя те им лично не сделали ничего особенно плохого, а то, что почти всех изнасиловали, так это участь всех служанок и без всякого нашествия врага…

Но Гелия долго грустить не в состоянии, весело сообщила, что все вещи Итании целы, ничего не сперли, паразиты, захлопотала, начала переставлять, запела что-то веселое, легкомысленное. Ей можно жить бездумно, сегодняшним днем, ибо все равно нити ее дней в руках хозяев, будь то ее руки, Итании, или железные руки артан. Не она решает, где ей завтра спать, где жить и даже что надеть, но вот ее, Итанию, готовили жить иначе…

Она подошла к окну, чтобы служанка не видела ее лица, но не смотрела во двор, а закрыла глаза и прислонилась виском к холодному камню. Легкий ветерок ласково трепал волосы, приносил снизу цокот подкованных коней и сухой стук копыт, грубые мужские голоса. Так она стояла, как ей казалось, бездумно, без чувств, без желаний, отдавшись странному и в чем-то приятному чувству. Когда не она решает, а решают за нее. Потом чувство стыда кольнуло в сердце, она поспешно открыла глаза.

Со стороны ворот донесся звонкий зов трубы. По широкой улице в сторону дворца неслась конная сотня артан. Все обнажены до пояса, но даже отсюда видно, что не простые воины: заходящее солнце отсвечивает на их широко разнесенных в стороны блестящих плечах, превращая в отполированный металл, сверкает на широких пластинах груди, прыгает по конской упряжи.

Передний всадник, настоящий гигант, держал в вытянутой руке древко стяга, на полотнище трепещет изображение огненного коня, в навершие вделан черный камень. От него во все стороны брызжут красные искры, словно всадник несет пылающий факел.

Артане ворвались во двор, быстрые, легкие, в то же время могучие, как туры, и ловкие, как пардусы. Их кони, с гибкими, как у змей, шеями, тонконогие и трепетные, мгновенно заполнили все пространство без всякой толчеи, суматохи, всадники соскакивают легко, Итания ни одного не увидела, чтобы слезал по-куявски, то есть сползая животом и хватаясь за седло, все держатся весело, празднично, хохочут и звонко шлепают один другого по литым плечам.

Победители, подумала она тускло. У них повадки победителей… Правда, такими были еще до вторжения в Куявию. Сильные, смелые, не щадящие жизней. В любой момент готовые умереть так же красиво, как и жили. А для них это очень важно, чтобы умереть именно красиво.

Всадники расступились, во двор въехал на огромном белом коне обнаженный до пояса молодой мужчина с черными волосами, которые придерживал на лбу обруч. Итания попыталась смотреть на него как на молодого мужчину с черными волосами, абсолютно незнакомого, может быть, поймет, что же с нею такое, почему не может без него… За ним держались Меривой и Франк, их Итания уже знала, рослые, как молодые дубы, красивые и молодцеватые. Они настороженно посматривали по сторонам, но Придона, похоже, совершенно не волнует его безопасность, к тому же среди своего отряда героев.

Он спрыгнул, оруженосец перехватил повод, Итания невольно отступила, когда Придон внезапно вскинул голову и остро взглянул на окно.

Сердце стучало часто, она уперлась лбом в камень, снова закрыла глаза, попыталась уйти в свой мир, но не получалось: за спиной Гелия, напевая, взбивала подушки, готовила ложе, а со двора доносились ржание, грубые выкрики, щелканье бича.