Святыня

– Он несколько лет прослужил в ФБР – до того, как сделал выбор в пользу больших денег, которые платят в частных фирмах. Он любит хорошие рестораны, красивую одежду, красивые многоэтажные дома и всякое такое. И костюмы на нем сидят хорошо.

– И, как вы сказали, он отменный специалист.

– Замечательный! – воскликнула Энджи. – Ведь именно его стараниями были доказаны связи Бостонского федерального банка с мафией.

– Да, знаю. Кто, вы думаете, нанял его на эту работу?

– Вы, – сказал я.

– И еще несколько видных бизнесменов, потерявших деньги во время краха на рынке недвижимости и падения курса доллара и фунта в 1988 году.

– Если вы обращались к нему раньше, почему вас интересует наше мнение о нем?

– Потому, мистер Кензи, что не так давно я привлек мистера Бекера, как и все «Агентство Хемлина и Коля», к розыску моей дочери, поручив им это дело.

– Розыску? – переспросила Энджи. – Сколько же времени она отсутствует?

– Четыре недели, – ответил Стоун. – Тридцать два дня, чтобы быть точным.

– Джей нашел ее? – спросил я.

– Не знаю, – сказал Стоун, – потому что теперь пропал и мистер Бекер.

* * *

На улице в то утро было холодно, но не слишком, так как ветер был несильным, а столбик термометра показывал тридцать с небольшим^[1]. Такой холод ощущается, но до костей не пробирает.

Однако на заднем дворе Тревора Стоуна ветер задувал с Атлантики, с его газона видны были барашки волн, и холод ударял в лицо, как снежком. Я поднял воротник кожаной куртки, защищаясь от океанского бриза, а Энджи сунула руки поглубже в карманы и съежилась, втянув голову в плечи. Но Тревор Стоун вышел на ветер. Провожая нас, он надел лишь легкий серый плащ, и плащ этот с хлопаньем бился о его тело в то время, как он стоял лицом к океану, храбро бросая вызов пронизывающему ветру.

– "Хемлин и Коль" вернули мне деньги, отказавшись от поручения, – сказал он.

– По какой причине?

– Не объяснили.

– Это неэтично, – возмутился я.

– Ну и что вы мне предлагаете?

– Обратиться в гражданский суд, – сказал я. – И выиграть дело.

Оторвав взгляд от морских далей, он обратил его к нам и не отводил, пока мы не догадались.

– Любое исковое заявление бессмысленно, – заметила Энджи.

Он кивнул:

– Потому что я умру раньше, чем дело дойдет до судебного разбирательства.

И он опять повернулся лицом к ветру, а к нам спиной, и слова его долетали до нас вместе с резкими порывами ветра.

– Я привык к тому, что пользуюсь влиянием, любое неуважение в мой адрес мне в диковинку, как и чувство страха. Теперь же я бессилен. Каждый знает, что я умираю. Каждый знает, что времени для борьбы у меня не осталось. И каждый, я уверен, внутренне посмеивается.

Я пересек газон и встал рядом с ним. Он стоял на самой кромке, там, где кончалась трава, обнажая черный камень утеса, угольно поблескивающий на фоне штормового моря.

– Так почему же именно мы? – спросил я.

– Я наводил справки, – сказал он. – Все, к кому я ни обращался с расспросами, уверяли меня, что вы двое обладаете теми двумя качествами, которые мне так нужны.

– Какими? – спросила Энджи.

– Честностью.

– В той мере, в какой...

– ...в какой это возможно в нашем развратном мире, да, мистер Кензи. Но вы честны с теми, кто завоевал ваше доверие. А я намерен ваше доверие завоевать.

– Похищение – не лучший для этого способ.

Он пожал плечами:

– Я дошел до крайности, и часовой механизм внутри меня запущен и тикает. Вы закрыли свой офис и отказываетесь вести дела и даже встречаться с возможными клиентами.

– Да, это так, – сказал я.

– На прошлой неделе я названивал вам обоим по домашним телефонам и в офис, но у вас нет автоответчиков.

– У меня он есть, только на время я его отключил, – сказал я.

– Я писал вам.

– Он не вскрывает почту, за исключением конвертов со счетами, – сказала Энджи.

Стоун кивнул, словно в некоторых кругах это дело обычное.

– Вот поэтому я был вынужден прибегнуть к таким крайним мерам, чтобы знать наверняка, что буду выслушан. Если вы откажетесь браться за мое дело, я готов выплатить вам двадцать тысяч долларов в качестве компенсации за потраченное время и причиненное вам неудобство.

– Двадцать тысяч! – выдохнула Энджи. – Долларов!

– Да. Деньги перестали теперь для меня что-либо значить, а наследников, кроме пропавшей Дезире, у меня нет. Кроме того, потрудившись разузнать обо мне, вы бы обнаружили, что двадцать тысяч долларов в сравнении с тем, что я имею, – сущая мелочь. Так что, если пожелаете, можете вернуться ко мне в кабинет, из верхнего правого ящика стола вынуть деньги и вновь жить, как жили до этого дня.

---

1 Около нуля по шкале Цельсия. Здесь и далее температура дается по Фаренгейту.