Империя волков

Акерманн расхохотался: он будет работать на Министерство обороны! Он – дитя контркультуры 70-х, чокнутый психиатр, пожирающий амфетамины... Эрик убедил себя, что сумеет перехитрить своих заказчиков, что не они будут им манипулировать, а он ими.

Как же сильно он ошибся...

В комнате снова зазвонил телефон.

Эрик и не подумал снять трубку. Он раздвинул шторы и встал у окна. Часовые были на месте.

Авеню Трюден переливалась нежно-коричневыми цветами: сухая глина, старое золото, ржавчина. Глядя на эту улицу, Акерманн почему-то всегда думал о китайском или тибетском храме: их облупившиеся желто-рыжие стены всегда кажутся европейцам окном в другую реальность.

Было четыре часа дня, и солнце стояло высоко в небе.

Внезапно Эрик решил не ждать ночи.

Он должен бежать – немедленно.

Пройдя через гостиную, Акерманн схватил дорожную сумку и открыл дверь.

Все началось со страха.

Им все и закончится.

39

Он спустился на парковку по запасной лестнице. Остановился на пороге, вгляделся в темноту: никого.

Пройдя через стоянку, отпер черную, скрытую за колонной дверь, по коридору добрался до станции метро "Анвер" и только тогда позволил себе оглянуться: его никто не преследовал.

В вестибюле толпа на мгновение заставила его запаниковать, но он успокоил себя: пассажиры облегчат ему бегство. Он энергично протолкался через толпу, не выпуская из поля зрения следующую дверь по другую сторону выложенного плиткой пространства.

У фотокабины сделал вид, будто ждет у окошечка свои снимки, а потом незаметно нырнул за нее. Немного поколебавшись, он извлек отмычку, быстро открыл дверь с надписью "ДЛЯ ПЕРСОНАЛА" и проскользнул внутрь.

Эрик вздохнул с облегчением, оставшись в одиночестве. В коридоре чем-то сильно пахло – запах был едкий, сильный и почти узнаваемый – но именно "почти". Акерманн направился в узкий проход, то и дело спотыкаясь о заплесневелые коробки, брошенные кабели и металлические контейнеры. Свет он не зажигал и не давал себе труда запирать за собой многочисленные железные двери, ему казалось, что они и без того встают за его спиной, как верные стражи.

Наконец он оказался во чреве второй автомобильной стоянки, расположенной под Антверпенским сквером. Точная копия первой, только пол и стены выкрашены в светло-зеленый цвет. Людей вокруг не было, и Эрик пошел дальше. Его то и дело кидало в дрожь, становилось то жарко, то холодно. Эрик узнавал симптомы: ломка, приправленная страхом.

Наконец в боксе № 2033 он увидел "вольво-универсал" цвета "серый металлик". Номера были зарегистрированы в департаменте Верхний Рейн, и это странным образом внесло в душу Акерманна успокоение. Его организм словно обрел внезапно точку опоры.

Как только у Анны начались проблемы, он понял, что ситуация будет только ухудшаться. Акерманн лучше, чем кто бы то ни было другой, знал, что провалы в памяти будут случаться все чаще и весь проект рано или поздно кончится катастрофой. И тогда он начал готовить отходные пути. Сначала он собирался вернуться на родину – в Эльзас. Имя он сменить не может, значит, придется затеряться среди других Акерманнов, живущих на этой планете: только в департаментах Нижний и Верхний Рейн их больше трехсот. Потом он стал подумывать о настоящем бегстве – в Бразилию, или Новую Зеландию, или Малайзию...

Акерманн вытащил из кармана ключи, но тут за его спиной раздался чей-то голос:

– Ты уверен, что ничего не забыл?

Он обернулся и увидел стоявшее в нескольких метрах от него черно-белое существо, закутанное в бархатный плащ.

Анна Геймз.

Акерманна обдала жаркая волна гнева. Он подумал о птице – вестнице несчастья, о проклятии, преследующем его по пятам. Эрик справился с эмоциями. "Сдать ее, – сказал он себе. – Сдать ее – единственный способ спастись".

Он бросил свой мешок и произнес, стараясь говорить участливо-обеспокоенно:

– Господи, Анна, где ты была? Все тебя ищут. – Он шагнул вперед, раскрыв для нее объятия. – Ты правильно сделала, что пришла ко мне. Ты...

– Стой, где стоишь.

Он застыл и медленно, очень медленно, обернулся на этот голос. От колонны справа отделился силуэт: Эрик так удивился, что у него даже помутилось зрение. Из глубин подсознания всплывали неясные образы и воспоминания. Он знал эту женщину.

– Матильда?

Она молча подошла, и он переспросил изумленным тоном:

– Матильда Вилькро?

Она подошла совсем близко и наставила на него пистолет. Он пролепетал, переводя взгляд с одной женщины на другую: