Империя волков

На стойке дежурного Шиффер заметил стопку листков с фотороботом и подумал о Поле Нерто, который наверняка с ног сбивается от усталости, не зная, что он всего лишь пешка в чьей-то игре. Его снова охватила ярость.

Не говоря никому ни слова, Шиффер взбежал на второй этаж и направился прямиком к третьей по коридору двери из клееной фанеры.

Бованье не изменился. Накачанный, в черной коже и высоких кроссовках "Найк". Полицейский страдал странной болезнью, все чаще поражающей легавых: он "молодился". Мужику скоро пятьдесят, а он все еще играет в вольного рэппера.

Бованье надевал кобуру – он тоже заступал на вахту.

– Шиффер?! – Капитан едва не подавился от изумления. – Какого черта ты здесь делаешь?

– Как дела, говнюк?

Не дав капитану времени на ответ, Шиффер схватил его за отвороты куртки и прижал к стене. На помощь товарищу уже бежали другие полицейские. Бованье махнул рукой над головой старого сыщика, успокаивая коллег:

– Все в порядке, ребята! Это друг!

Шиффер прошептал, приблизив губы вплотную к лицу Бованье:

– Зема Гокальп. Тринадцатого ноября. Бани Гурдилека.

Зрачки капитана расширились, губы задрожали. Шиффер ударил его головой о перегородку. К ним снова кинулись, схватили его за плечи, но капитан отмахнулся, пытаясь рассмеяться:

– Он свой, говорю вам! Все нормально!

Шиффера отпустили. За его спиной раздались шаги, и дверь медленно закрылась. Шиффер ослабил хватку и спросил чуть спокойнее:

– Что ты сделал с этой свидетельницей? Как она исчезла?

– Мужик, все было не так. Я никого никуда не девал...

Шиффер отступил на несколько шагов, чтобы лучше видеть лицо Бованье. Оно было странно тонким, почти нежным. Очень темные волосы. Очень голубые глаза. У Шиффера в молодости была невеста – ирландка – "Black Irish", так он ее называл, так вот, Бованье напоминал ему эту девушку.

Полицейский-рэппер носил бейсболку козырьком назад – хотел выглядеть крутым.

Шиффер схватил стул и силой усадил на него Бованье.

– Я слушаю. Мне нужны все детали.

Бованье хотел улыбнуться, но попытка вышла жалкая.

– В ту ночь патрульная машина наткнулась на "БМВ". Какие-то люди выходили из бань "Голубые ворота" и...

– Все это мне известно. Когда тебя задействовали?

– Через полчаса. Мне позвонили ребята, и я приехал к Гурдилеку. С экспертами.

– Ты нашел девушку?

– Нет. Они. Она была насквозь мокрая. Ты ведь знаешь, что там за работа. Это просто...

– Опиши ее мне.

– Маленькая. Брюнетка. Худая как смерть. Стучала зубами, никак остановиться не могла. Бормотала бог знает что. По-турецки.

– Она рассказала, что видела?

– Да что ты! Она не понимала ни где она, ни кто мы. Курочка находилась в том еще шоке!

Бованье не врал: его голос звучал правдиво. Шиффер расхаживал из угла в угол, не сводя с него глаз.

– Как по-твоему, что произошло в банях?

– Не знаю. Может, рэкет. Кто-то заявился наказать за недоимку...

– Кого, Гурдилека? Да кто бы осмелился?

Капитан поправил воротник кожаной куртки, как будто она натирала ему шею.

– С турками никогда не знаешь, чего ждать. Может, в квартале новый клан появился. Или это курды. Черт, это их бизнес, парень. Гурдилек даже жалобу не стал подавать. Так, протокол составили, и все.

Шиффер сделал новое потрясающее открытие. Итак, хозяин "Голубых ворот" не сообщил ни о похищении Зейнеп, ни о Серых Волках. И Бованье искренне верил в свою версию о рэкете. Никто не связал налет на бани с найденным два дня спустя первым трупом.

– Как ты поступил с Земой Гокальп?

– В участке мы дали ей одежду и одеяла. Ее трясло, как в лихорадке. Нашли паспорт, зашитый в юбку. Ни визы, ничего. Клиентка Службы иммиграции. Я отправил им отчет по факсу. И в штаб, на площади Бово, тоже отправил – чтобы прикрыть задницу. Оставалось только ждать.

– И что же?

Бованье вздохнул, почесал пальцем под воротником.

– Она все тряслась и тряслась. Как безумная. Зубы клацали, не могла даже глоток воды сделать. В пять утра я решил отвезти ее в Святую Анну.

– Почему ты, а не дежурные?

– Эти придурки хотели надеть на нее смирительную рубашку. И потом... Не знаю... В этой девушке было что-то... Я заполнил протокол по форме "32 13" и отправил ее.

Последние слова Бованье произнес почти шепотом. Он не переставая скреб затылок. Шиффер заметил на его лице угри. "Токсикоман", – подумал он.

– На следующий день, утром, я позвонил, куда следует, и направил инспекторов в Святую Анну. В полдень они перезвонили и сообщили, что не нашли девушку.