Крючок для пираньи

— Ах, какая девка… — вздохнул Кацуба, глядя ей вслед. — Огонь, во всех смыслах… Интересно только, кто ей про нас пакости рассказывает? Ведь рассказывает кто-то, нюхом чую… Ладно, подожди тут пару минут, я сейчас…

Он поехал куда-то во двор. Мазур остался торчать под фонарем, словно незабвенная Лили Марлен из вермахтовской солдатской песенки. Ходил взад-вперед и от скуки приборматывал под нос:

Если я в окопе от пули не умру,

Если русский снайпер мне не сделает дыру,

Если я сам не сдамся в плен…

То будем вновь,

крутить любовь,

под фонарем,

с тобой вдвоем.

— …моя Лили Марлен… — подхватил бесшумно возникший из темноты Кацуба, запихивавший ключи в карман. — Пошли?

— Где Катя?

— Не дергайся, — сказал Кацуба. — Я твою Лили Марлен самолично отвез на базу. Как-никак колючка, часовые, запретная зона… Сначала дергалась, потом успокоилась, начала кое-что понимать. О тебе беспокоилась. Серьезно. Как бы его, говорит, не обидел кто. Сам, говорю, кого хошь обидит…

— Так ты ей сказал…

— Что я, идиот? — искренне изумился Кацуба. — Взял я с собой одного авантажного мэна в полной форме, он-то главную скрипку и играл, Джеймсом Бондом прикидывался, а мы с тобой для нее как были штатскими, так и остались. Все в ажуре, еще успеешь пообщаться… Ладно, как тебе последние события?

— А рыжая нам гнала туфту?

— Вот это вряд ли, — серьезно сказал Кацуба. — Многого от нее можно ждать, но улик никогда не фальсифицировала, не замечено за ней такого… Что там с твоим Дмитрием?

— Пуля в затылок, — сказал Мазур. — Как подполковник и говорил. Возможно, конечно, что стреляли из его собственного «Макарова», у него был в руке «Макар»… Только сдается мне, что сработали бесшумкой. Начни у него кто-то отнимать пистолет, я услышал бы, подошел-то совсем близко. Но там все было тихо, потом раздался выстрел, а он, должно быть, успел нажать на курок, держал пушку в руке…

— Не факт, что это его пушка, — подумав, заключил Кацуба. — Ты же при нем не видел пушки? Допрежь?

— Не видел.

— То-то.

— У меня сумасшедшая идея, — сказал Мазур. — Полное впечатление, будто нас кто-то оберегает. На свой лад. Тот, что натолкал в номера микрофонов. Не понравилось ему, что вокруг нас начали крутиться ребятки этого Димы, вот и отреагировал…

— А от Сережи нас тоже оберегали?

— Сережа в эту версию не вписывается, — признал Мазур. — Ну, я просто рассуждаю вслух, не мое дело — версии выдвигать, не особенно и учен…

— Что-то в этом есть, конечно, — сказал Кацуба. — Не понравилось кому-то, что наша информация начнет уходить на сторону… В виде версии — вполне приемлемо. Хуже другое — никаких концов, за которые можно мотать клубочек, я пока не вижу…

Когда они подошли совсем близко к величественному крыльцу гостиницы, навстречу по широким ступенькам проворно скатился Шишкодремов:

— Нептун приперся.

— Убитых нет? — спокойно спросил Кацуба.

— Ни убитых, ни агрессии. Заявился один-одинешенек и повел Светку в ресторан, в виде моральной компенсации. Я суетиться не стал — пусть себе воркуют под бездарный гром оркестра… Правильно?

— Совершенно, — сказал Кацуба. — Пусть воркуют. А ты, золото мое, срочно взмывай поутру на крыло, сам знаешь, что следует форсировать…

— Что стряслось?

— А ничего, — лениво сказал Кацуба. — Три жмура образовались, только-то и делов…

Глава тринадцатая

Чьи бездны горьки…

— Все, в общем, было довольно пристойно, — сказала Света, выпуская дым в приоткрытый иллюминатор. — Открываю дверь — стоит, громила, даже парочку цветов в грабке мусолит. Предложил в ресторан, я пошла. Попили, поплясали, поболтали. Потом, конечно, начал со страшной силой набиваться ко мне в номер, кофейку попить, но я категорически отказалась, с целью набития себе цены, так, позволила порасстегивать да полапать. Ушел не без горького разочарования, но обещал сегодня вечером опять в кабак сводить. Я, понятно, не отказалась.

— А впечатления от общения? — спросил Кацуба.

— Мысль у него растекалась по двум направлениям, — прилежно доложила Света. — Во-первых, чертовски интересовался, что мы из себя представляем, кто за нами стоит, чего от нас вообще ждать. Хочет поговорить с тобой, но предварительно старается меня расколоть — хоть и видел меня в деле, все равно с чисто мужской самоуверенностью считает самым слабым и болтливым звенышком в цепочке. Я его ювелирненько наводила на мысль, что вся наша теплая компания как раз те, за кого себя выдаем. Просто резкие мы все до предела, восточным единоборствам учены согласно столичной моде, а лишних неприятностей не хотим — потому и не стали в милицию бежать. Пушки, в принципе, готовы и вернуть, сесть за стол переговоров…