Крючок для пираньи

— Поверил? В то, что мы — штатский народ?

— Я бы сказала — почти. Не светоч интеллекта, знаешь ли, но и не дурак, этакий справный крестьянский мужик себе на уме. Но поскольку сидит здесь почти безвылазно, это не могло не наложить отпечатка на кругозор — провинция-с, что ни говори. Определенная сиволапость присутствует. Но это не глупость или недостаток житейской сметки, а следствие некоторой оторванности от цивилизации. Ум, вообще-то, острый. В очкастеньких ученых, отчего-то поголовно обучившихся боевым искусствам, верит плохо. Пытался меня выспрашивать, не выполняем ли мы чей-то заказ.

— Заказ на предмет чего?

— Вот и я то же самое моментально спросила. Тут он стал ужасно загадочным. Однако намекал: если у нас в самом деле есть выход на серьезных денежных людей, можем договориться. Впечатление… — она старательно поискала слова. — Впечатление такое, что он сидит на какой-то серьезной и выгодной проблеме, своими силами справиться не может и с тысячей предосторожностей пытается найти компаньонов. Ты взял самую выгодную линию поведения как оказалось. Оценил наш Нептун твое поведение — морды им легонько набил, пушки забрал, но издеваться не стал, а это, по мнению моего нового друга, свидетельствует не просто о силе, а еще и должной серьезности…

— Удивительно точно он меня определил, — осклабился Кацуба. — Я такой…

— И вдобавок — нюанс, — сказала Света. — Нас старательно пасли. Сели на хвост уже в ресторане, парочка несуетливых, опытных ребят. Ничего не берусь решать окончательно, но не удивлюсь, если окажется, что хвост за Нептуном приволокся.

— Так… А второй пункт?

— Ну, это гораздо примитивнее, — прищурилась Света. — У него ко мне неудержимый мужской интерес. Дефицит тут на красивых и ярких баб, сам понимаешь. Правда, не рассчитываю, что он, едва слезши с меня, тут же начнет растроганно выдавать свои роковые тайны…

— Но попробовать-то его подвести к этому состоянию можно?

Света уставилась на него со столь обольстительно-блядской улыбкой, что сидевший рядом Мазур, движимый той же неисповедимо мужской логикой, почувствовал в хаотической смеси и желание, и ревность, и неприязнь.

— Попробовать подвести можно всякого, герр штурмбаннфюрер, — промурлыкала она. — Как учат наши теоретики, и правильно учат, мужик после сорока начинает трахаться с особым ожесточением не ради приятности самого процесса, а оттого, что рвется самому себе доказать, какой он молодец… У тебя еще остались «таблеточки истины»?

— Я и флакон-то не распечатывал, — оживился Кацуба.

— Технически, конечно, накормить его «эликсиром истины» несложно, — деловито сказала Света. — Но тут начинаются нюансы и вариации. У меня в номере я его по вполне понятным причинам колоть не могу. На его хате — чревато. Таблеточки вызывают неудержимую тягу к откровенности, но всех прочих качеств не подавляют. Что, если он, разоткровенничавшись, пожалеет о своей несдержанности и решит меня срочно задавить? Я, конечно, отобьюся, но вся игра полетит насмарку…

— Хату попробую организовать, — подумав, сказал Кацуба. — А что, если его напоить «эликсиром» еще в кабаке? Не смотрится излишним авантюризмом?

— По-моему, нет, — уверенно сказала Света.

— Тогда делаем так, — что-то явно решив, сказал Кацуба. — Завтра шваркнешь ему химию в бокал еще в кабаке. Хата будет. Шишок с напарником встанут на подхвате. Потом Шишка я пущу за вашими хвостами, если опять объявятся. Больше всего во всей этой веселой истории меня угнетает отсутствие языка, с которым можно всласть поговорить о тайнах и странностях… Иногда тянет меня даже… — он задумчиво глянул в выходивший на бак иллюминатор, задержал взгляд на стоявшей у борта Даше. — Нет, здесь последствия перевешивают выгоду… Словом, план кампании готов, извольте выполнять.

— Пушку бы, — пробурчал Шишкодремов.

— Мандраж?

— Расчет, — запротестовал Шишкодремов. — Кто бы они ни были, давно начали класть жмуриков штабелями. Если против тебя будут стволы, никакими приемчиками не отмахаешься.

— Надо подумать, — сказал Кацуба. — Коли уж ты твердо убежден, что настал момент вооружаться. Но это, Робик, сложности усугубляет…

— Я за свою шкуру не боюсь, сам знаешь. Но чертовски обидно будет вспорхнуть на небеса исключительно оттого, что в кармане в нужный момент не оказалось ствола.

— Будет вам и кукла, будет и свисток… — задумчиво протянул Кацуба. — Я сегодня мягок, меня сегодня уговорить легко… Ну что, дружище Микушевич и дружище Вася? Скоро подойдем к «Вере», пора бы вам готовиться, Ихтиандры мои двоякодышащие…