Чаша любви

 – Или помоги мне, или идем со мной прямо сейчас. Надо предупредить сестру и мать, что я уеду на рассвете.

Она хмуро поглядела на него и заметила:

 – Это похоже на угрозу.

 – Ничуть! Совсем не похоже. Это откровенный шантаж.

Бригид взглянула в бирюзовые глаза воина, и ее голос перестал быть шутливым:

 – Я боюсь, Ку.

 – Чего?

 – Неудачи... и успеха.

Он медленно кивнул, чем немало удивил собеседницу, потом проговорил:

 – Ты не хочешь отправляться в царство духов. Я все понимаю и сожалею, что мне приходится просить тебя об этом. Если бы существовал другой способ...

 – Нет, – поспешно сказала она. – Меня беспокоит другое. Я боюсь того, что могу там обнаружить. – Последние слова кентаврийка проговорила едва слышно.

 – Ты знаешь, что там обнаружишь. – Лицо Кухулина побледнело, но он не отводил от нее пристального взгляда. – Всего лишь меня, Бригид. Разрушенный, бестелесный, какой угодно, но это буду всего лишь я.

 – Это меняет меня, Ку. Я чувствую, – сказала она.

 – Я знаю... Я... – Его голос звучал сдавленно. – Прости меня за то, что просил тебя об этом.

Она посмотрела ему в глаза и внезапно почувствовала себя виноватой.

«Кухулин молит о жизни. Я должна отбросить свои ребяческие страхи и помочь ему. В моих жилах всегда текла кровь могущественной шаманки. Теперь эта наследственность наконец-то мне пригодится. Я сумею использовать ее, чтобы вернуть Кухулина к жизни».

 – Тебе не за что просить прощения. Я просто глупая. Давай сделаем это. – Она оглядела комнату. – Подбрось веток в очаг, а свечи, я думаю, будут только мешать.

Кухулин быстро двинулся от свечи к свече, погасил их, потом вернулся к очагу и стал подбрасывать ветки в огонь. Пламя взметнулось вверх, танцуя и потрескивая.

Затем он встал, нервно потер руки и спросил:

 – Что дальше?

Бригид хотелось завизжать. На этот вопрос у нее, как и у него, не было ответа. Но Кухулин смотрел на нее так, что она смолчала.

«Он рассчитывает на меня. Не знаю, почему это так, но мне предназначено помочь ему».

 – Нам надо лечь, – сказала она, вздохнула и отошла к перине.

Кентаврийка согнула ноги, откинулась назад и оказалась почти в том же самом положении, в котором лежала, когда Кухулин ворвался в комнату.

Бригид поглядела на воина, который все еще стоял перед очагом, и сказала:

 – Ку, тебе не придется отправляться в иной мир, но ты должен быть расслаблен и готов принять свою душу, когда она вернется. Мне кажется, для этого лучше всего прилечь.

 – Куда?

Она чуть закатила глаза и указала на пустующее место рядом с собой.

 – Я собираюсь на поиски осколка твоей души. Можешь не бояться. Ляг рядом со мной.

 – Я не боюсь, только... – Он запустил руку в волосы. – Во имя Богини, я волнуюсь, не знаю, что делать!

 – Постарайся лечь.

Кухулин кивнул, что-то пробормотал, скользнул на перину рядом с охотницей, улегся на спину, скрестил руки, но тут же снова выпрямил их.

 – Не знаю, куда девать ладони, – сказал он, не глядя на нее.

 – Мне все равно, куда ты их денешь, главное, лежи тихо.

 – Прости, – проговорил воин.

Она повернула голову так, чтобы видеть его.

 – Сейчас я расслаблюсь и отправлюсь на то самое место, куда иду, когда готовлюсь к охоте. Затем двинусь дальше в... по следу. – Кухулин удивленно поднял брови, тогда кентаврийка недовольно пояснила: – Я сумею это сделать, только если буду вести себя так же, как во время охоты.

Он поднял руки, словно отражая нападение, но сразу опомнился, крепко прижал их к бокам и осторожно проговорил:

 – Что бы ты ни делала, мне это нравится.

 – Ой, перестань! – отмахнулась она.

 – Что перестать?

Бригид приподнялась на локте, указала подбородком на его напряженные руки и неподвижное тело.

 – Ты ведешь себя так, словно никогда раньше не оказывался в постели с женщиной.

На этот раз воин вздернул только одну бровь. Губы Кухулина дрогнули, когда он попытался скрыть улыбку.

 – Значит, ты хочешь меня расслабить именно так?

Она хмуро взглянула на него и пробубнила:

 – Разумеется, нет.

«Я не стану думать о том, что он рядом, так близко, что у меня все сжимается внизу живота. Мне нельзя замечать такое и, конечно, об этом говорить».

Кентаврийка откинулась на подушки и сказала:

 – Сейчас ты больше похож на себя.

 – А ты коварная, охотница.