Стоунхендж

— Ну вот, — сказал Томас с облегчением, — пошел черт по тучу, а из нее и стрельнуло. Не зная броду, поперек батьки в пекло не лезь!

— Пошли, — сказал калика. — Я от твоих поговорок скоро на дерево полезу.

Глава 10

Томас дивился, как умело прятались росские поля в лесу. Степь грозила набегами, от нее отгораживались диким непроходимым лесом. Деревья-великаны, корявые ветви опускаются до земли, не пройти, не проехать. Мало того, деревья валили умело, вершинами крест-накрест, человеку не пробраться, а вся сила степняка во внезапном налете, в скорости.

Не будь калики, Томасу не выбраться бы, сгинуть среди лесных завалов. Тот как-то помнил, а скорее понимал, где свернуть, где сдвинуть поваленное дерево, чтобы сразу открыть дорогу. Извилистые засеки то уводили в колючие заросли малинника, калины, орешника, то хитро заманивали в топкие ручьи.

И уж когда рыцарь совсем отчаивался, мог же и калика заблудиться, неожиданно деревья расступались, впереди открывались зеленые тучные поля. По лугам паслись огромные стада туров. Калика убеждал, что это домашний скот, только в нем много дурьей крови.

Пастухи большей частью были пешие, но плащи растопыривали секиры на длинных рукоятях. Почти у всех за плечами торчали луки и колчаны, а рогатинами загоняли обратно отбившихся от стада животных.

Однажды шли через странный лес, в котором не было ни оленей, ни лосей, ни кабаньих стад, даже птицы не стрекотали. Земля была голая, мох был только на деревьях, а те возносили к небу такие же голые ветви. За день истратили остатки еды, а к вечеру калика лишь убил палкой большую толстую змею. Когда он взялся сдирать с нее шкуру, Томас спросил неверяще:

— Ты что... собираешься ее съесть?

— Боже упаси, — отшатнулся Олег. — Как мог на меня такое подумать? Смотри, какая здоровенная! Здесь хватит на троих.

Он развел огонь, ибо круто изогнутый свод неба из сверкающе-голубого стал синим, потемнел, на нем зажглись звезды. А разгорелись они во всем блеске на черном, как бархат, небосводе. Луны не было, но Олег видел по звездам, что ночь течет к началу второй четверти. Мог бы сказать и точнее, мог даже очень точно, но в той жизни, которую вел, почти все точные знания были не к чему. Чаще просто вредили, либо ярили душу.

Когда он аккуратно нарезал змею ломтиками и насадил их на прутики, Томас отстранился.

— Не понимаю, как ты ее будешь есть!

Калика подумал, согласился сокрушенно:

— Ты прав. Ее бы с лучком да чесночком.

Яра сказала с отвращением:

— У моего бати как-то свиньи затоптали гадюку, что ползла через скотный двор... Так сами и съели. А люди змей не едят.

— Человек не свинья, — возразил калика, — он ест все. Это верующие

налагают для себя запреты, чтобы отличаться от других. Иудеи не едят свинину, до которой падки англы, англы не едят кузнечиков, которых обожают сарацины, сарацины в пост не едят днем, а до отвала наедаются ночами...

— Все равно, — сказала Яра решительно, — я гадюку есть не буду! Боги наложили запреты на гадов.

— Так на гадов, не на людей же.

— Запрет есть гадов!

— Не знаю... — сказал калика раздумчиво, — Запреты бывают разные. Вот, помню, как-то двое голодных после битвы ходили среди трупов, карманы выворачивали, в сумках шарили... Смотрят, один трупец лежит рылом вверх, живот распорот, а желудок полон... Видать, поел плотно перед битвой, еда не успела перевариться, ну, разве что самую малость. Один говорит другому, давай, мол, съедим. Другой подумал-подумал, поколебался и отказался. Холодное все, говорит. Застыло! Труп-то вовсе окоченел. Если бы чуть раньше... А первый взял и выел у того из распоротого желудка остатки полупереваренной еды. Да только в самом конце попался ему волосок. Ну, понятно, стошнило. Любого из нас бы... Тут второй и говорит довольно: ура, в твоем пузе нагрелось! И подобрал с земли, поел...

Томас сидел весь зеленый, даже покрылся пятнами, похожими на трупные. Буравил калику ненавидящим взором. Яра прижала ладонь ко рту и пропала за кустами. Калика гнусно улыбался:

— Ну, будешь есть змею?

От жареных ломтиков вкусно пахло. Во рту Томаса скопилась слюна. Он шумно сглотнул, сказал хрипло:

— В поле и жук — мясо. Буду. Но если ты действительно маг, а я видел тебя в деле, мог бы спереть кабанчика с чужого стола.

Олег сказал с нерешительностью:

— На пользование магией все больше запретов... Нет, не боги, не демоны — мы сами. Томас, страшная правда в том, что и боги, и демоны — мы сами! Ладно, это для тебя пока слишком сложно. Надо утверждать более простые истины: честь, справедливость, не укради, не убивай... Словом, если вернемся к магии, то мало того, что если простой человек будет знать о магии, он сложит ручки и будет ждать с неба манны небесной! Он с радостью становится рабом, только бы кормили и чесали. А он будет есть и хрюкать... И придет конец роду человеческому, как пришел конец богам... Тем тоже доставалось все очень легко.