Еще девчонкой Ли Браун была влюблена в Ральфа Сантеса. Надежда, что с...
— Здорово, — сказал он со странной интонацией. — А ведь совсем недавно здесь носились, потрясая копьями, одетые в шкуры люди… Вон там к берегу лепились крохотные избушки, а здесь шумел дремучий, не проходимый ни для конного, ни для пешего лес. А потом выросли дома побольше, появились повозки, коляски, кареты, и вот уже не успели глазом мигнуть, как автомобили на газовом топливе!
Она скупо усмехнулась:
— Как у вас все просто. А по мне, так каждый год тянется, тянется, тянется, никак не может переползти из зимы в весну, а из весны в лето… Вы не археолог?
— Нет.
— А похоже.
— Почему?
— Очень красочно расписали, как здесь древние люди жили. Я прямо их ощутила, даже увидела.
Он отмахнулся:
— Пустое. У вас просто яркое воображение. Стимуляторы используете?
— Да, — ответила она спокойно и посмотрела с вызовом. — Это плохо?
— Нет, конечно, — ответил он. — Я вас разочаровал? Простите… Вы так красиво ощетинились, готовы к драке, а я не подставился.
— Вы в самом деле полагаете, — переспросила она с некоторым удивлением, — что это хорошо?..
— Я же сказал.
— А вы сами…
Он покачал головой:
— Не пользуюсь. Но вовсе не потому, что я зеленый или алармист, как вы подумали. Нет, просто мой мозг и так работает… почти на полную мощность.
Она прямо смотрела ему в лицо.
— Судя по материалам о мобагрессии, это так. Но как вам это удается? Я что-то упустила?
Он замялся в затруднении, она смотрит на него с жадным вниманием, в глазах мольба: ну скажи же, что еще сделать? какой имплантат вживить, какие допинги использовать, чтобы стать еще сильнее, разумнее, ближе к будущему, которое, конечно же, светлое, чистое, радостное, без всей этой грязи и мерзости, что составляет большую часть нынешней жизни.
— Нет, — ответил он и тоже посмотрел ей в глаза прямо. — Вы сделали все правильно. И все новинки перехватываете вовремя, одной из первых… которые выпускаются для широкого пользования.
Она чуточку отшатнулась, глаза расширились. После скомканной паузы произнесла:
— Для широкого… вы хотите сказать, что вы из тех, кто опробует первые образцы?
Он помедлил, ответил осторожно:
— Можно сказать и так. Я не могу сказать больше.
— Я понимаю, — прервала она. Лицо вспыхнуло радостью, глаза заблестели. — Я понимаю, но как вам повезло!
Он сдвинул плечами.
— Почему? Многие полагают это опасным.
— Да пусть даже так, — снова прервала она. — Но разве не самое увлекательное быть на острие прогресса? Скажите, что вы испытываете?
Олег помолчал, из комнаты за их спиной раздался взрыв смеха: звонкий игривый — Тигги и могучий довольный рев Мрака. Послышался звон посуды.
— Проверяем очень опасную вещь, — проговорил Олег. — Но прежде чем ее получит человечество, надо решить массу застарелых и запутанных проблем. И прийти к этому… скажем, могуществу и готовыми, и с какой-то страховкой.
В ее взгляде промелькнуло некоторое недоверие.
— Могуществу?.. Я говорила только о знаниях. Знаете вы удивительно много. А то, как умеете извлекать информацию из Сети, обобщать и делать абсолютно точные выводы, вообще просто нет слов!
— Насчет абсолютно точных, — ответил он, — не уверен. Точные на сегодня, но завтра условия могут измениться. Одно дело играть в футбол днем в хорошую погоду, другое — ночью при сильном ливне с ветром. Да еще если зимой. А что касается могущества…
Он допил кофе, чашка в его руке мгновенно превратилась в букет цветов. Он протянул ей достаточно уверенно, но Виктория ощутила, что вообще-то этот жест ему несвойственен.
— Раз уж не пьете вино, — объяснил ей скомканно.
Она мгновение смотрела на цветы, осторожно протянула руку, коснулась кончиками пальцев нежных лепестков. Прислушалась к ощущениям. Медленно взяла букет в обе руки, в глазах росло удивление. Олег наблюдал, как с той же осторожностью опустила лицо и вдохнула тонкий аромат, снова прислушалась, затем вообще спрятала лицо в цветах.
— Удивительно, — произнесла она наконец, поднимая голову. Глаза сияли восторгом. — Удивительно реальная иллюзия! Даже потрогать можно!
— Да, — согласился он. — Да.
— Как вы это делаете? Где ваши имплантаты? Чтобы передать тактильные ощущения, это же какая мощь должна быть у процессора…
Он не сводил с нее взгляда, ответил с иронической улыбкой:
— Разобрал фарфор на атомы, перестроил в другую структуру. Проще бы, конечно, превратить чашку в золотую, а из последней капли кофе сделать коньяк, но для вас я постарался.