Под личиной

Понял? Вот так. А потому давай сначала поговорим.

– Я хочу к матери!

– Экий ты упрямец… Тебя к ней не пустят.

– Почему?

– Она в реанимации, – жестко сказал Хвостов. – Ее жизнь в опасности.

– В опасности?..

Андрей мешком свалился на стул; ему отказали ноги, которые неожиданно стали ватными. Перед глазами все поплыло, в ушах раздался шум, и юноша оперся о столешницу, чтобы удержать вмиг отяжелевшую голову.

– Э-эй, парень, ты что!? – Голос Хвостова доносился как бы издалека. – Кончай эти дамские штучки с потерей сознания. Не хватало мне еще выступить в роли сиделки. Момент…

Он на некоторое время исчез с поля зрения Андрея, а когда вернулся, на лицо и грудь юноши хлынул водяной поток.

– Хватит… – тихо сказал Андрей, отстраняя руку Хвостова с кувшином. – Я в норме…

Действительно, холодная вода почти мгновенно вернула ему способность здраво мыслить и сидеть прямо.

Полуобморочное состояние постепенно возвращалось в неведомые глубины организма, оставляя после себя легкое покалывание в конечностях.

– Ну и ладушки, – сказал довольный Хвостов. – Чаю хочешь? Горячий крепкий чай – лучшее средство от обмороков. Можешь мне поверить.

– Нет. Мне не нужен чай. Я хочу к матери!

– Вот заладил… Я лично доставлю тебя в больницу на своей машине. Но прежде ответь мне на несколько вопросов. И никаких возражений! Таков порядок. Не я его устанавливал, не мне отменять. Это закон. Ты ведь хочешь, чтобы нашли тех, кто избил твою мать?

– Да, хочу. Но почему!?

– Почему ее избили? Какая-нибудь причина всегда есть. Она работает в больнице?

– Медсестрой…

– Вот тебе причина номер один.

– На что вы намекаете? – насторожился Андрей.

– Какие здесь намеки… – Хвостов поморщился, словно ему на зуб попало кислое яблоко. – Понимаешь, парень, иногда сестрички, чтобы по жизни свести концы с концами, а то и разбогатеть, разными таблетками приторговывают. Ну, теми, что выдаются по рецептам с печатью. А те, кто покупают таблетки, люди непредсказуемые. Они такое под кайфом могут вытворить…

– Да вы… вы что!? – Андрей от гнева едва не задохнулся. – Вы не смеете!.. Мама никогда не будет воровать.

А уж продавать наркотики… Нет! Никогда!

– Ты хороший сын, – с одобрением сказал Хвостов.

И внимательным взглядом окинул обстановку квартиры.

– Я с тобой согласен, – продолжил участковый. – Не похоже, чтобы у вас была лишняя копейка. Так что извини, парень. Я всего лишь выдвинул версию. Одну из многих.

– Мне бы в больницу…

Голос юноши предательски дрогнул, а на глаза навернулись слезы.

– Еще пять минут, – Хвостов посмотрел на наручные часы, – и ты будешь свободен. Лады?

– Хорошо, – согласно кивнул Андрей.

И украдкой смахнул слезу со щеки.

– А сам ты, случаем, не балуешься наркотиками? Может, "травку" куришь…

– Я спортсмен, – негромко ответил Андрей. – Нас всегда проверяют на допинг. Так что с этим делом у меня все нормально.

– Спортсмен, говоришь? Это хорошо… И каким видом спорта занимаешься?

– Гимнастикой.

– Видно, что ты парень крепкий, – сказал Хвостов, с одобрением оглядывая ладную фигуру юноши. – Я и сам когда-то… Впрочем, сейчас не до воспоминаний. Ты уж извини, но у меня служба такая – все проверять.

И Хвостов достаточно убедительно изобразил смущение.

– Мне бы хотелось посмотреть на твои руки, – продолжил он, вмиг превратившись из доброго дяденьки в стража порядка с каменным лицом и острым взором. – Будь добр, сними рубаху.

– Зачем? – машинально спросил Андрей, который в этот момент был мыслями в больнице, где его ждала мать.

– Не понимаешь? – прищурился участковый.

– Теперь понял… – кивнул Андрей. – Хотите посмотреть, нет ли следов от уколов.

– Естественно.

– Вы не доверяете мне?

– Что ты, дружочек, конечно, доверяю, – сказал Хвостов. – В какой-то мере… Но я не хочу, чтобы потом меня мучили сомнения. В нашей работе переживания вредны. Они мешают пищеварению и крепкому здоровому сну.

Андрей не стал больше развивать эту тему и быстро разделся до пояса. Хвостов внимательно осмотрел его со всех сторон, в особенности руки.

– У матросов нет вопросов, – прокомментировал он свои умозаключения.

– Я свободен? – спросил Андрей, дрожа от горячечного возбуждения.

– И что вы, молодые, такие нетерпеливые? Ты лучше бы расспросил меня, как все случилось.

– Да, верно… Как это случилось?