Под личиной

– Клим! – позвал он подростка.

– А, это ты…

На скуластом лице Клима появилось выражение сочувствие.

– Ты их видел? – требовательно спросил Андрей.

Клим опустил голову и тихо ответил:

– Ну…

– Узнал?

– А то как же…

– Самурай?..

– Не-а. Его тут не было. Но приходили вощанские, это точно. А верховодил Февраль. Знаешь такого?

– Знаю… – ответил Андрей и до скрежета стиснул зубы.

– Не нужно с ними связываться, Андрюха, – опасливо поглядывая на юношу, сказал Клим. – Это бандюганы.

– Поживем – увидим… Клим, присмотри за квартирой. Мне нужно в больницу, к маме.

– Все будет в ажуре. Не беспокойся.

– И еще одно: ментам не рассказывай ничего. Даже если они наедут на тебя по полной программе.

– За кого ты меня принимаешь!? – возмутился подросток. – Я себе не враг. Иначе бандиты меня разрежут на кусочки.

– Пока, – глухо сказал Андрей. – Когда вернусь домой, не знаю. И не забывай, о чем я тебе говорил…

Андрей инстинктивно оглянулся. В кухонном окне его квартиры торчал совершенно неподвижный Хвостов.

Он был виден по грудь и казался бронзовым бюстом.

Юноша развернулся и бросился бежать в сторону автобусной остановки.

Волкодав

Кто сидел в засаде хотя бы на медведя, тот знает, как тревожно бьется сердце. И пусть ты проделывал это много раз, все равно встреча с хищником, славящимся своей непредсказуемостью, вызывает вполне обоснованное волнение и опаску.

А что говорить об охоте на двуногого зверя, которого не могли завалить лучшие охотники ГРУ… Кроме всего прочего, Анубис был мастером рукопашного боя; притом, по словам людей, знающих его не понаслышке, в этом деле равных ему было мало.

С такими нехорошими мыслями и тревогами я затаился внутри детского домика, скукожившись, как младенец в чреве матери, и ждал… чего? А фиг его знает.

Впервые за годы службы в диверсионном подразделении специального назначения я не знал, как поступить.

Пусть я уже не числился в боевых порядках "конторы", но ведь определенные навыки остались. И силенок еще хватало.

Но толку с этого… Мне не хватало главного, к чему я привык в армии – приказа. Дай мне кто-нибудь сейчас команду взять Анубиса, я бы не колебался ни секунды.

Большую часть своей сознательной жизни я был солдатом, подчиненным, которого вели и направляли отцыкомандиры. Поэтому в сложных ситуациях без четкого и ясного приказа я иногда терялся и поступал, как гражданский человек – сомневался, анализировал, размышлял, топтался на месте, вместо того, чтобы действовать быстро и решительно.

Приказ командира в армии – это святое для подчиненного. Умри, но выполни. И перед Господом за свои деянии уже будешь отвечать не ты, а начальник, пославший тебя на задание. Без такого груза солдату гораздо легче идти в бой.

Солдат – безгрешная душа. Недаром издревле говорят, что погибший на поле брани служивый попадает прямиком в рай.

А я лежал в домике и думал, что пока даже райские кущи меня не прельщают. Я еще на этой земле не пожил, как следует. Разве можно назвать жизнью мою армейскую одиссею?

Брать или не брать? Вопрос стучал в моей башке даже не одним молотком, а целой кузницей. А если брать, то зачем? Чтобы сделать услугу своей бывшей "конторе"?

Еще чего! Глупее идеи не придумаешь. Что если Анубиса уже простили – такое случалось – и он работает по заданию ГРУ? И попадешь ты тогда, братец Волкодав, в аховое положение. А по-простому, по народному – мордой в кисель во время праздничного застолья.

Ладно, брать не будем. Тогда на кой я вышиваю за Анубисом по городу, как легавый пес за дичью?

Взыграли инстинкты? Фас, борзой, фас! Тьху…

Черт бы побрал мою дурацкую натуру! И мою судьбу. Всегда так: если с неба падает кирпич, то обязательно на мою голову, а если плывет бутерброд с маслом и черной икрой – то можно не сомневаться, что мимо моего рта. Как говаривал Ерш – карма.

Ерш, Ерш… где ты сейчас, дружище? Живой ли? Вот с кем бы пойти в разведку. Или, например, выслеживать Анубиса. Тогда шакалу точно была бы крышка.

Помечтай, братец Волкодав, помечтай, пока в сознании…

Но все-таки, что же мне предпринять? Продолжить слежку? Теперь это очень опасно. Анубис знает, что на него охотятся. А значит держать его на поводке не легче, чем поймать голыми руками электрического угря.

Отпустить к чертовой бабушке? Пусть погуляет на свободе и успокоится. А там…