Мне – 65

Это – сработало.

Читая жизнеописание Уинстона Черчилля, который курил жуткие сигары и ежедневно выпивал смертельное для нормального человека количество виски, наткнулся на интересный абзац: «…факторы, которые сумели нейтрализовать пагубные воздействия Уинстона на собственное здоровье. Это – постоянное и крайне прямое, сохранившееся на всю жизнь стремление заниматься лишь теми делами, которые его интересовали: смолоду он был в школе крепко сечен розгами, и не раз – за нежелание учить те предметы, что были чужды ему. Учителя считали его тупицей. Но зато книги, которые увлекали его, он мог читать и штудировать часами».

Все-таки приятно натыкаться на людей, достигших успеха, которые вели себя точно так же. Меня розгами не секли, но только потому, что такое наказание в советских школах уже отменили, зато оставляли на второй год, а потом вовсе исключили из школы. И тоже учителя считали меня тупицей, хотя я уже тогда знал ряд предметов лучше, чем они. И книг читал столько, что вынужден был одновременно записываться в несколько библиотек, потому что больше двух книг на руки не выдавали. И если приносил слишком рано, библиотекарь всегда намекал, что книги вообще-то надо было бы и читать тоже.

Помимо художественных книг я обожал читать научно-популярную серию, где так увлекательно рассказывали о физике, астрономии, геологии, палеонтологии, математике, о грядущих чудесах науки, как, например, дальновидение, впоследствии осуществленное и названное телевидением…

Но с точки зрения тупенького среднего человека – дурак. Одно утешение, что дураками считали и Дарвина, и Ньютона, и Линнея, а родителям их рекомендовали взять их из школ и попробовать учить чему-нибудь попроще. Например, ремеслу плотника.

Очень серьезная беда: просто физически не могу давать взятки. За всю жизнь никогда и никому не давал взяток. Как результат: в каждом издательстве, где я публиковался, при Советской власти у меня вышло только по ОДНОЙ книге. После первой полагается делиться гонораром, после этого будет открыт доступ к следующей. Нет, гарантии не будет, все равно обивать пороги, носить подарки всемогущим редакторам, лебезить и кланяться, однако доступ будет открыт, и через три-четыре года книга – возможно! – будет опубликована. Но у того, кто не делится, такая возможность закрыта навсегда.

Я так не делал. Нет, денег не жаль, я ими сорил вовсю, но, повторяю – у меня что-то с психикой: просто не мог дать взятку, рука не поднимается, язык немеет и ноги деревенеют. Вот просто не мог, и все. Не только морально, это еще как-то переборол бы… наверное, но когда рука немеет – это серьезно.

Возможно, я – единственный автор в СССР, который никогда не давал редакторам взяток за публикацию.

Почему публиковался везде, кроме Харькова? В Харькове надо давать взятку, а так послал рассказ по почте… Вроде и дал бы, да вот живу в другом городе…

Потому и копилась, крепла и разбухала сконцентрированная ненависть всего объединения издательской-писательской элиты к единственному, осмелившемуся жить не по их законам. Редакторы ненавидели и распускали порочащие слухи в отместку за то, что посмел не подчиниться их законам, писатели – что единственный оказался незапачканным, укором им всем. И потому всюду громко говорили, что Никитин – ничтожен как писатель, что это не больше чем случайно попавший в литературу сталевар, что умеет жонглировать двухпудовой гирей, но не в состоянии переставить пару слов, что за него пишут другие люди… и т.д. и т.п.

Правда, в одном издательстве, в «Молодой гвардии», вышло две моих книги: «Человек, изменивший мир» в 1973 году и «Далекий светлый терем» в 1985 году. Дело не в двенадцатилетнем перерыве, а в том, что первая вышла в так называемой «космополитической» редакции, когда у власти в издательстве стояли еще уцелевшие «шестидесятники», а потом, когда их вымели начисто, издательство наполнили «патриотами». Названия условные, ибо взятки брали и те и другие одинаково и по одной таксе. То были люди, умело приспособившиеся к условиям: одни играли в оппозицию, другие в преданность власти. Так, шестидесятники умело приспособились к волне оттепели и уже не смогли сменить поведение то ли по тупости, то ли ждали, что вот-вот все изменится, как обещало забугорное радио, а «патриоты» – ловкие чиновники, использующие волну патриотизма в своим мелких целях.

Передачи власти в издательстве не произошло: «космополиты» уволены все до единого, «патриоты» встали на их места, и уже никто не знал, что Никитин осмелился нарушить Закон и не выплатил долю за позволение издать книгу. Но после той книги, «Далекого светлого терема», я понимал, что путь к изданию мне перекрыт и здесь. А публиковаться больше негде, в СССР фантастику издавала фактически только «Молодая гвардия». Остальные издательства выпускали почти исключительно коллективные сборники.