Четвертый тост

«Шайтан-труба» сработала. Выстрел со свистом пронесся над буро-серой землей, дымная дуга, загибаясь вниз, коснулась травы – и огненный плевок, вмиг охватив немаленькое пространство, заставил троих вскинуться с земли, превратил их в нелепо дергавшиеся черные куклы на фоне огня. Через миг этих кукол достал пулеметчик, пригвоздил к земле.

Впереди, возле «уазика», все еще ожесточенно захлебывались автоматы. Булгак, лежа на боку, заложил еще один выстрел, взвел рычаг, в ожидании приказа приподнялся…

И медленно опустился лицом вперед, придавив телом трубу. Прикрывавший его Краб оценил ситуацию с одного взгляда – увидел дырочку над левой бровью… Проворно перекатился влево, нырнул за толстый ствол, замер, пытаясь сообразить, попал ли и он в поле зрения снайпера. Нет, проходили секунды, а выстрела в его сторону не было…

Он рванулся вперед, пригибаясь, преодолел метров десять и, залегши рядом с командиром, выдохнул:

– У них снайпер!

– Булгак?

– Гопа…

– М-мать… Слева зайди!

– Брать?

– Если получится. Аллюр!

Кивнув, Краб стал забирать влево по широкой дуге, используя малейшие складочки местности, где ползком, где перекатом. Научили Бумбараша австрийские пули и зайцем прыгать, и клубком катиться…

Две тройки давно уже замкнули кольцо вокруг обездвиженного «уазика», неспешно приближались, используя для укрытия где местность, где пылающий остов грузовика. Очереди постепенно затихали – тех, из «уазика», оставалось все меньше… Теперь удалось рассмотреть, что заползший под «уазик» субъект лежит там неподвижно, прикрывая голову распяленными ладонями, не выказывая ни малейшего желания вступить в бой. Оказавшись близко, Костя его, вот хохма, узнал. И понял, что не ошибается. Он, обернувшись назад, свистнул и знаками показал, что этого типа следует непременно брать живым. Оказавшийся ближе всех Доктор Айболит, уже было собравшийся кинуть под машину гранаточку, кивнул и сосредоточился на другой цели.

Никто из подвергшихся нападению больше не пытался связаться со своими – да и все равно не получилось бы, трое безымянных рэбовцев, оседлавших ближайшую вершину, накрыли ложбинку невидимым колпаком надежных радиопомех…

Краб скрадывал снайпера, оказавшегося уже в пределах прямой видимости. Тот, в камуфляже и наглухо закрывавшей лицо шапочке-маске, уже не стремился в кого-нибудь попасть – отползал по склону в сторону поваленного подрывным зарядом дерева, что было довольно грамотно.

Улучив подходящий момент, Краб, лежа на боку, вмазал из своего «Каштана» с глушаком двумя короткими очередями.

Снайперскую винтовку прямо-таки вынес ло из правой руки ползущего, отбросило на пару метров – уже бесполезную, с разбитым пулями ложем. Снайпер, взвизгнув совершенно не по-солдатски, вжался лицом в землю, тут же вскочил и кинулся к спасительному дереву, пытаясь на бегу выхватить из кобуры пистоль, но Краб догнал в стремительном броске, подшиб носком ботинка лодыжку, двинул в спину, сбил, навалился, насел. Приложив согнутой ладонью по шее, проворно выкрутил руки, не забывая краем уха ловить отголоски продолжавшейся за спиной схватки, профессионально определяя по звукам выстрелов, кто стреляет, из чего и в каком примерно направлении.

Заломив руки бесчувственному снайперу, лежа на нем крест-накрест, оглянулся. Кажется, близилось к закономерному финалу. Стрелял лишь один автомат – а там и вовсе заткнулся…

И послышался громкий двойной свист командира. Значит, в самом деле все было кончено.

Поблизости еще дымили ошметки грузовика, а метрах в трехстах от них вяло догорала «тачанка». Вокруг нее ходили Юрков с Костей, осматривая на всякий случай.

Достав из кобуры снайпера пистолет и хозяйственно переправив себе в карман, Краб встал, подняв заодно и своего малость очухавшегося пленника. Точнее, пленницу – он уже определил это совершенно точно, в схватке догадка оформилась лишь мельком, мимолетно, а теперь никаких сомнений не осталось. Содрав с головы капюшон, Краб узрел коротко стриженную блондинку вполне славянского облика.

– Ах ты ж, сука, – сказал он устало, без труда удерживая за вывернутые руки.

Она вполне очухалась, стригла глазами во все стороны, все еще охая и подергиваясь от нешуточной боли в ударенном месте. Осознавала, что крепенько влипла.

Подошедший Сергей пошевелил носком ботинка искореженную германскую снайперку, криво усмехнулся: