Зубы настежь

Он посмотрел победно, усы хвастливо встопорщились еще круче.

– А что, – пробормотал я, немного сбитый с толку, – обязательно грабить?

Воевода поперхнулся, конь под ним дернулся, притер меня боком к каменной стене. По сапогу чиркнуло острым, словно вилкой.

– А как же иначе?

– Можно иначе, – сказал я невесело, – еще как можно...

Перед глазами встала улица с оборванными трубками в телефонных будках, разбитыми стеклами в павильонах, изрезанными сидениями в троллейбусах, матерными словами на стенах домов и заборах...

Воевода посмотрел с глубоким уважением:

– Где ты только не бывал! Я думал, дурак дураком, варвар неотесанный, а ты и в цивилизациях потерся... Небось, немало награбил?

– При чем тут цивилизации? – спросил я, игнорируя вопрос, сколько награбил.

– А как же? Только в цивилизациях можно делать гадости один другому без выгоды. Просто так! Дикари до такого не додумаются!.. А здесь мир прост. Здесь никто камень просто так не кинет. Да и вообще...

– Что «вообще»?

– Не должны, – успокоил он, но как-то неуверенно. – Это уж будет совсем перебор! Нельзя ж так...

– Что нельзя?

– Передышку какую-то да надо! – объяснил он устало. – А то все эти погони, бегство, рубка да схватки осточертеют, если ничо окромя них не будет.

Я невольно оглянулся. Далеко позади тащился поредевший отряд, принцесса и герцог, как всегда, во главе, если нас не считать, Само самой прикинулось, как она будет под плащом, ночью, озябшая и дрожащая, как будет совать мне подмышки холодные ладошки с мерзкими как у лягушки пальцами, а то и взбираться как озябший котенок на мою огромную широкую грудь, где мощно бьется горячее сердце.

– Смотря кто за всем этим стоит, – ответил я вздыхая, – если дурак или неумеха... или же не простой, а ищущий... черт бы побрал таких...

Воевода вздрогнул, побледнел, осмотрелся по сторонам с тревогой:

– Да, тогда можно ожидать всего...

Я чувствовал как воздух в моей груди стоит запертый, как Дантес в замке Иф. Плечи мои напряглись, мои мышцы уже чувствовали как острые камни с огромной высоты ударят, разрывая кожу и плоть, ломая хрящи и кости. Даже просто сорвавшийся сверху камешек способен убить любого из нас...

Черные стены мучительно медленно двигались по обе стороны. Простор впереди ширился, я сжался в ком, когда поравнялся с краем вставшей на дыбы плиты, По спине пробежали крупные мурашки.

Конь взыграл и прибавил шаг. Впереди, над зеленым ковром порхают бабочки, блестят сухие крылья стрекоз. Воздух весь в ароматах свежего прохладного сока, стоит только хватить крепкими зубами сочные стебли...

В висках заломило. Глаза начали вылезать из черепа, я разблокировал грудь, из меня вырвалась огненная струя отработанного воздуха, а взамен хлынуло такое море, что я закашлялся как Феликс Эдмундович.

Справа и слева от стремени уже простор, а черная исполинская стена уплыла за спину. Там из прохода выезжали всадники, рыжая лошадка принцессы впереди, воевода что-то объяснял, делая короткие рубящие жесты, а однажды даже полоснул ребром ладони по горлу. Мне показалось, что посматривает в мою сторону.

Глава 34

Впереди в зеленой долине ярко желтым пятном выделялось странноватое село. Скопище сараев, конюшен, амбаров, крытых токов. Из других построек, я с трудом вычленил еще кузницу, да и то лишь по синему дымку, что узкими струями выбивался из всех щелей в дырявой крыше. Дома, если это дома, непривычно желтые, крыши с загнутыми вверх краями, словно усы воеводы Вырвибока...

Даже сторожевые башни – как же без них1 – как одна с кокетливо задранными концами, словно стараются собрать весь дождь и удержать на себе, а на землю чтоб ни капли.

Кони наши шли наметом, странное село: крепость – не крепость, замок – не замок, приближалось, я различил крохотные фигурки в таких же ядовито желтых халатах. Ни один не работал, все либо кувыркались, либо прыгали, кидались на деревья.

Отдельно, на утоптанном поле, целая группа, стоя в шахматном порядке, делала одинаковые движения, словно репетировали открытие Олимпийских игр.

В моей душе начало что-то шевелиться, а варварский мозг, отвыкший при таких мышцах думать вовсе – а за плечами еще и длинный меч! – заскрипел жерновами, там заскрежетало, задвигалось

– Ни хрена себе, – вырвалось у меня. – А как же их знаменитая доктрина?

Подъехал воевода, настороженно посмотрел в сторону желтого монастыря, перевел вопрошающий взгляд на меня. В глазах старого воина, знающего все военные доктрины всех времен и народов, рос стыд, что чего-то в своем деле не знает.