32  

Она встала и жестом предложила мне следовать за ней на второй этаж. Там она включила компьютер, нашла в сети номер «Стампы», позвонила в Рим и спросила у телефониста, имеется ли в редакции сотрудник с таким именем и фамилией. Она говорила на итальянском, который показался мне безупречным. Никакого Джузеппе Адзаро в «Стампе», естественно, не было.

– Я бы дорого заплатил, чтобы узнать, кто этот тип! – возбужденно воскликнул я. – И еще очень хотелось бы узнать, как он раздобыл номер моего телефона…

– А его номер, конечно, был скрыт…

– Да! На наверное, мы сумеем выяснить это в телефонной компании…

– Невозможно. Они не имеют права давать такие сведения.

– Да, но в данном случае они могли бы пойти навстречу, все-таки это дело необычное! – возразил я.

– Для этого нужно получить разрешение судьи, который обязал бы вашу телефонную компанию представить этот номер для уголовного расследования… И номер все равно сообщили бы полиции, а не вам. Так что забудьте!

– А если хорошенько попросить фараонов из Горда? – шутливо спросил я.

– Или вашего друга-депутата!

– Это не его сфера… А вы никого не знаете, кто мог бы раздобыть нам этот проклятый номер? Ведь вы же работаете на «Канал Плюс», правда? «Канал Плюс», «Вивенди» и – опля! – «ФСК» [22]!

Она улыбнулась, потом на мгновение заколебалась.

– Есть один человек из RG [23], который мне страшно обязан, но, признаюсь вам, мне как-то жаль использовать такой резерв, чтобы получить этот номер.

– Пока это фактически единственная зацепка…

– На самом деле это и зацепкой назвать нельзя… в конце концов, ваш тип мог быть настоящим журналистом, который каким-то образом разнюхал об этом деле и попытался вытянуть из вас информацию…

– Разумеется! – насмешливо бросил я.

Она поморщилась. Я протянул ей свой мобильник:

– Ну же, Софи, звоните! Должны же мы с чего-то начать наше расследование!

Она со вздохом согласилась и набрала номер своего знакомого из RG. Я поудобнее устроился в кресле, чтобы оценить силу убеждения журналистки. Ее собеседник заставил упрашивать себя не меньше получаса, но все же обещал «посмотреть, что можно сделать». Софи сжала кулаки в знак победы и с гордостью вернула мне телефон. Я встал и поцеловал ее в щеку.

– Классная работа! – поздравил я.

Мы спустились на первый этаж, чтобы завершить наш совместный завтрак. Я шел за ней следом. Походка у нее была изумительная. Кошачья гибкость бедер, движения словно в замедленной съемке.

Хватит тебе весь день засматриваться на ее задницу! У тебя шея заболит.

Мы снова сели за стол, и она налила мне кофе.

– Макаронник, который мне звонил, упомянул какое-то название в связи с рукописью Дюрера, – сказал я, отхлебнув из чашки. – Не знаю, итальянское оно или латинское…

– «Melencolia»? – подсказала Софи.

Я кивнул.

– «Меланхолия». Это название гравюры. О ней говорится в рукописи, отрывок из которой прислал мне ваш отец, – объяснила она. – У гравюр Дюрера очень сложная символика, но, как я вам говорила, он был так добр, что оставил потомству заметки с пояснениями. «Меланхолия» – единственная гравюра, к которой Дюрер не оставил своих комментариев… по крайней мере, их так и не удалось обнаружить. Это не по моей части, но я произвела некоторые изыскания по неоднократным телефонным запросам вашего отца. Искусствоведы Панофски и Заксль упоминают о существовании такого пояснительного текста, настоящего учебника, который до своего исчезновения будто бы принадлежал другу Дюрера, гуманисту Пиркхеймеру.

– Как вы ухитряетесь все это запомнить? – изумился я, глядя на нее с восхищением.

– Это моя профессия… Короче, у вашего отца вроде бы имелась рукопись о гравюре «Меланхолия». Правда, я не знаю, каким образом он ее раздобыл…

– Что представляет собой гравюра?

– Там на фоне некоего строения сидит такой крылатый персонаж, и вид у него очень… меланхолический! Вокруг множество разных предметов… Трудно описать, настолько она, эта гравюра, насыщена смыслом и значением!

– Именно ее я видел в подвале отцовского дома, рядом с копией «Джоконды». Мы должны обязательно побывать в доме, что бы там ни говорил пожарный. Возможно, в этом проклятом подвале что-нибудь уцелело! Нам нужно это забрать…

– Дом опечатан, Дамьен, и жандармы, конечно, наблюдают за ним.

  32  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×