Меченые злом

– А как же.

– Тогда вперед.

Стараясь сдержать внезапную радость, заполнившую его до самой макушки, Леха шагнул к пролому – и остановился, очутившись в железных руках Марлика.

– Ну-ка, погодь, сучье вымя, – сказал белобрысый, направив луч фонарика прямо в глаза вору.

– Что там еще? – недовольно спросил Вениамин.

– А если этот фраерок когти рванет? – ответил ему Марлик. – Лаз узкий, кто его догонит?

– Дело говоришь… – Смуглый задумался, а затем спросил у Серого: – Вспомни, не завалялась ли в багажнике какая-нибудь веревка?

Тот потоптался на месте, изображая усиленный мыслительный процесс, и ответил:

– Не-а…

– Нужна страховка… – Вениамин достал из кармана мобильный телефон и отдал его Марлику. – Позвони Коляну. Пусть срочно доставит сюда тонкую, но прочную веревку.

Сколько метров до того места, где ты зарыл товар? – спросил он Леху.

– Двадцати пяти метров веревки вполне достаточно, – ответил вор как можно безразличней.

Ему было абсолютно наплевать на то, какую веревку привезут. Лишь бы не металлический трос…

Веревка оказалась и впрямь очень крепкой – альпинистской. Саюшкина привязали за правую ногу и запустили в лаз – как таксу, которая охотится на лис в норах. Леха достаточно споро миновал более широкий участок, а дальше пополз гораздо медленней, хотя и горел желанием быстрее достичь небольшой выемки кубической формы со сторонами, имевшими размеры в длину и высоту примерно по полтора метра. В полу этого расширения находилось отверстие, откуда слышался шум текущей воды.

Вор отыскал этот лаз совершенно случайно. Он был искусственного происхождения и, скорее всего, служил потайным ходом, но со временем кирпич стен выкрошился и осыпался на пол. Потому лаз стал очень узким. Леха не нашел в себе смелости, чтобы продолжить его исследование. Единственное, что он определил, так это глубину отверстия. Она не превышала двух с половиной метров.

И все-таки Саюшкина влекло к отверстию как магнитом. По натуре романтик, он был наслышан, что где-то в городских катакомбах хранятся несметные сокровища: то ли церковные, спрятанные там сразу после революции, то ли более древние – какого-то князя, подвешенного за ребро во времена реформ Ивана Грозного. Леха и верил, и не верил слухам, но мысль стать кладоискателем никогда его не оставляла.

Очутившись в выемке, вор облегченно вздохнул. Ему дали фонарик, потому Саюшкин сразу же отыскал в углу свой НЗ, который он приготовил еще в прошлом году, во время одного из приступов кладоискательской лихорадки. Там лежали моток шпагата, саперная лопата, небольшая кирка и сумка, набитая толстыми стеариновыми свечами. В сумке находилась и бензиновая армейская зажигалка, упакованная в полиэтиленовый пакет – чтобы камушек не потерял своих качеств.

Все снаряжение здорово отсырело, а железные инструменты покрылись ржавчиной, но Леху это обстоятельство мало волновало. Он схватил лопатку и несколькими ударами перерубил веревку: развязывать очень сложный узел было недосуг, да и вряд ли возможно – недоверчивый сверх всякой меры Марлик постарался на славу и теперь держал поводок с натягом.

"Свободен!!! Ур-ра! Эх, мать моя – женщина!.." – мысленно возликовал вор.

Однако воспрянувший духом Саюшкин не стал предаваться эйфории – недосуг. Он знал, что лаз оканчивается завалом, а потому дорога у него была только одна – вниз, в неизвестность, туда, где уже века не ступала нога человека.

За веревку несколько раз с силой дернули, и Леха едва не выпустил теперь уже свободный конец.

– Эй, парень, ты что там так долго ковыряешься!? – раздался далекий голос Марлика, больше похожий на звериный рык.

– Еще минуту! – прокричал вор в ответ. – Я уже почти на месте!

– Поторапливайся!!!

Да, нюх у этого сукиного сына на жареное будь здоров, подумал Леха, перекинул через плечо сумку со свечами, взял шпагат и кирку, и, неожиданно перекрестившись, отважно спрыгнул вниз – прямо в воду. Фонарик высветил достаточно просторное подземелье, стены которого были сложены из дикого замшелого камня. Подземный ход тянулся в обе стороны, и вор по устоявшейся привычке решил пойти налево.

Прежде чем отправиться в путь, пугающий своей неизбежностью и неизвестностью, Саюшкин загнал кирку между камнями кладки и привязал к ней веревку. Пусть Вениамин и его быки поупражняются, мысленно веселился вор, широко улыбаясь и шагая в темноту. Он держался поближе к стене – вода журчала только в узкой выемке, которая причудливо петляла по центру прохода.