Разбитые, распухшие и обожженные губы перекривились в горькой усмешке. Можно вообще забраться в страну Песков, где снега не бывает. Но разве это жизнь для мужчины — избегать опасности, признавать запреты?
Дым начал рассеиваться, далекие обгорелые стены медленно приближались. Но вскоре как из-под земли навстречу поднялись пятеро зверолюдей. Каждый на голову выше, массивнее, все как один тяжелые как скалы. Морды звериные, но спины и бока отливают металлической чешуей, словно звери вышли из рыб и еще не решили остаться ли жить на берегу.
Впереди шел, тяжело переступая с лапы на лапу, широкий зверь, но в шлеме, легком доспехе, с настоящим мечом. Остальные сжимали в мохнатых лапах тяжелые дубины.
Мрак стряхнул Хрюндю с мешка на землю, его разбитые пальцы торопливо развязывали веревку. Выхватил секиру как раз, когда зверочеловек замахнулся мечом.
— Последний бой, — прохрипел Мрак.
Он ожидал смерти, но к удивлению легко отразил первый удар. В глазах зверочеловека вспыхнули огоньки. Он отступил, затем набросился с утроенной силой. Мрак с трудом отражал удары, горбился, падал на колени, поднимался, отодвигался. Но все еще оставался жив, мелкие раны не в счет, дивился себе, а тут один зверь захрипел, выронил оружие и схватился за грудь.
Удивленный Мрак с удвоенной силой завертел чудесной секирой. Когда осталось двое зверей, он заорал дико, прыгнул вперед, ударил, и зверь отшатнулся с раздробленным лицом. Кровь брызнула струями, он упал навзничь, забился в корчах.
Вожак с мечом выглядел хоть и свирепее остальных, но вожаком стал не зря — попятился, выставил перед собой меч, но не нападал. Глаза, крохотные как у комара, рассерженно сверкали из-под выступающих вперед надбровных дуг. В пасти блестели белые зубы, а красный язык двигался неуловимо быстро, как багровая молния. Шипящий голос, от которого по спине пробежали мурашки, произнес растерянно:
— Такого еще не было.
— Да ну? — ответил Мрак еще более хрипло, так что голос казался совсем звериным. — Побывал бы здесь летом!
— Ты... — прошипел-прорычал зверь, — ты... защищен.
— Да ну, — удивился Мрак искренне. — Колдовством?
— Волшебством, — ответил зверь и отступил еще.
Мрак держал секиру наготове. Спросил, часто дыша, не в силах даже смахнуть пот и кровь с лица:
— Волшебст... волшбой?
— Чарами, — повторил зверь. — Всякого человека защищают обереги. Но это такая малость, что плюнуть и растереть. Но тебя защищает... даже не знаю что.
— Да, — сказал Мрак с угрозой, — у меня кое-что есть в мешке. Так как что лучше убирайся, пока я добрый.
Зверь попятился, острие меча все еще смотрело в сторону Мрака:
— Есть сила выше. А слыхал о ней, когда был человеком. Но ты-то с такой рожей! Да и то...
— Да и то? — переспросил Мрак, видя что зверь попятился еще больше и готовится убежать. — Что за «да и то»?
— Разве что она чиста, — прорычал зверь, — и постоянно думает о тебе, ждет тебя! Но таких женщин не бывает.
Он повернулся и огромными прыжками унесся во тьму. Оттуда прозвучали стертые слова, и Мрак не был уверен, какие расслышал, а какие додумал:
— И чтоб любила, как никто и никогда...
Cердце Мрака екнуло. Боясь поверить, он даже задержал дыхание и так шел, пока грудь не заходила ходуном. Это ветер, сказал себе. А когда в трубе воет, то вообще такое выговаривает...
Жаба похрюкала над ухом, соглашалась. Она всегда соглашалась, пока ее носили на себе.
Далеко впереди начало вырисовываться что-то неясное. Мрак ускорил бег. На красном истекающем кровью небе зловеще проступали черные стены.
Темно-красные быстро бегущие тучи цеплялись за острые зубцы, из ран хлестала дымящаяся кровь. По левой стене пролегала широкая извилистая трещина, а в обращенной к Мраке стене зиял пролом, в который протиснулся бы всадник на коне.
Еще не успели, подумал он с облегчением. Заделать щели, натаскать камней да заново выложить пол, это ж за один год не починишь, что дерзкие пришельцы из верхнего мира тут натворили за полдня!
И вдруг, едва подошел к пролому, ноги начали застывать. Он в страхе опустил голову, волосы встали дыбом. Ступни превратились в камень! Серый с багровыми прожилками гранит — крепкий, но мертвый камень.
— Наконец-то, — прошептал он. — Отмучался...
Ноги отказывались повиноваться, но он заставив себя двинуться в пролом, затем потащился, громыхая каменными ступнями по вздыбленному полу. Оказывется, не удалось бы пересидеть в каменном мешке без окон или в жарких странах Песка! Не так, так иначе, но смерть свое возьмет...