Мрак

— Царица! Не верь ему. Не верь! Ты посмотри на него. Разве не видно, что он не такой?

Медея посмотрела на своего странного гостя. Похоже, он в самом деле не такой. Ему не жилистую и высушенную солнцем Мару, а целое племя женщин бы впору. Или одну, но — царицу.

— Еще одна странность, — сказала она тем же холодным тоном. — Но я, если не могу понять их сразу, решаю просто. Этому я научилась у примитивных мужчин. Если скрыню нельзя открыть ключом, ее можно разбить топором.

Она вскинула руку, открыла рот, явно собралась звать стражей, как Мара воскликнула:

— Погоди! Посмотри, что у него в мешке?

Медея требовательно перевела взор на Мрака. Тот пожал плечами, запустил пятерню в мешок. Насмешливое выражение сменилось умильным. Он вытащил руку, жаба спала на ладони, свесив лапы. На правой лапе была засохшая слизь и корочка засохшей крови.

Мрак потрогал ее пальцем. Жаба приоткрыла один глаз, зевнула сладко и перевернулась на спину. Пузо было бесстыдно голое, белесое, нежное. Мрак пощекотал пальцем, жаба поежилась от удовольствия и раскинула лапы. уступило место холодному расчету. довольного Мрака:

— Это что?

— Жаба.

— Это я вижу, — сказала Медея зло. — Я могу отличить жабу от коня. Но зачем она?

— Просто живет.

Мара смотрела, открыв рот. Медея спросила нетерпеливо:

— Это я тоже понимаю. Но тебе зачем?

— Ни за чем, — ответил Мрак. — Просто.

Медея смотрела так, будто старалась выдрать его сердце и рассмотреть своими глазами. Спросила медленно и отчетливо:

— Ты хочешь сказать, что.. э-э... носишь жабу с собой просто так... не для какой-то пользы... что жаба самая обыкновенная?

Мрак возразил с негодованием:

— Какая-такая обыкновенная?.. Она замечательная! Как от орла пряталась!.. Как хитро выглядывала! А какие у нее лапы с перепоночками, а пузо какое мягкое и перламутровое!.. А сколько бородавок на спине, прямо вся в пупырышках...

Мара побледнела, зажала ладонью рот и опрометью выскочила из шатра. Медея проследила за нею долгим взглядом, а когда повернулась к Мраку, на ее губах впервые появилось подобие улыбки.

Мрак кончиками пальцев чесал жабу, та нежилась, выгибалась томно, вытягивала лапки. Даже передней уже шевелила понемногу.

Медея села напротив. Глаза ее внимательно пробежали по жабе:

— Что у нее с лапой?

— Повредила. Ничего, у них заживает быстро.

— Да... Кто она тебе?

Вопрос был неожиданным, Мрак удивился:

— Как кто? Боевая спутница. С нею я уже не один! Мы разговариваем.

— И она понимает?

— До последнего слова, — ответил Мрак уверенно. — Правда, виду не показывает. Жабы, они все такие застенчивые.

Медея вздохнула, открыла скрыньку, повернула к Мраку. Там было искусное изображение на эмали толстого рыжего пса. Таких толстых Мрак в жизни не видел.

— Это мой Юша, — тихо сказала Медея, она оглянулась по сторонам и понизила голос до шепота. — Он уже старенький, почти не ходит, но я его люблю. Это моя тайна, я никому не показываю. Все начнут советовать, чтобы я взяла молодого и сильного пса, раз уж люблю собак, а этого отдала на живодерню.

Ее взгляд невольно соскользнул на ноги Мрака. Из собачьих шкур получаются самые лучшие сапоги. Мягкие, износу не знают, воду и даже воздух держат. Только сдирать шкуры приходится с живых, иначе кожа начнет пропускать воду.

— У меня сапоги из оленя, — пояснил Мрак. — Я не боюсь замочить ноги. Чище будут.

— Из оленя не жалко, — согласилась Медея. — Олень для того и создан богами, чтобы его били и ели. Ты как насчет оленины?

— Если жареной, — задумчиво сказал Мрак, — да с подливой из лесных ягод... и печеных яблок добавить бы...

Медея хлопнула в ладоши. В шатер ворвались сразу с трех сторон, острые копья заблистали над головами, многочисленные как звездный рой в летнюю ночь.

Жаба зашипела, прижалась к плечу Мрака, словно готовилась прыгнуть и защищать друга и хозяина. Он чувствовал как часто-часто бьется ее перепуганное сердечко.

— Эмена, — велела Медея властно, ее пальцы уже захлопнули скрыньку. — Приготовь для гостя оленину. А ежели углубитесь в лес, то может повезет забить лося. Мне кажется, он больше привычен к лосятине.

Эмена смерила его недобрым взором:

— Да это такой лось...

Мрак ей бесстыдно улыбнулся, показав острые волчьи зубы. Подмигнул, и Эмена ушла, презрительно фыркнув и покачивая упругими ягодицами.

В шатер к Медее были допущены на пир трое из ее лучших поляниц. Медея ела к удивлению Мрака мало. Он отводил взор, старался не пялиться на ее роскошную грудь, на ослепительно белые как алебастр плечи, безукоризненно вылепленные, зовущие, сочные, но глаза сами поворачивались в орбитах, он смотрел ей в глаза, темные и смеющиеся, потом взгляд сползал по спелым как вишни губам, пытался задержаться на нежной шее, но его неудержимо тянуло как в омут по ложбинке между молочно-белых шаров, что смыкались плотно, пытались выбраться наверх из широкого разреза платья.