Семеро Тайных

— Я это сделаю.

— Тогда летим, — велел он. И добавил в приступе внезапной подозрительности: — Если он умрет, то, клянусь, умрешь и ты.

Ее взгляд стал гордым и высокомерным.

— Ты что-то медлишь.

Олег выкрикнул Слово Вихря с такой яростью, что их смело, как сухие листья сильным ветром. Деревья затрещали, верхушки сламывало, сорванные ветки понеслись было за страшным вихреворотом, но, обессилев, упали на землю в сотне шагов от леса.

Вихрь трепал их в жестоких ладонях, рвал одежду, волосы. Голова трещала от свиста, воя, странного треска, словно проламывались сквозь стены из сосулек. Олег слышал в свисте вихря стон. Зимородок закрыла лицо ладонями, бледная и трепещущая. Олег усилием воли приглушил боль в позвоночнике, ухватил девушку, она прижалась к нему как к толстому дереву, губа закушена, дрожит, но когда свист начал стихать, она уперлась ему в грудь кулаками, отстранилась.

— Ты в самом деле чародей?

— А ты надеялась, что мы не успеем до захода солнца?

— Ты угадал, проклятый...

Голос ее был тонок, тонул в реве вихря, Олег сделал вид, что не слышит, напряженно всматривался, а когда зеленые пятна сменились оранжевыми, повел вихрь вниз, весь собранный как перед прыжком с моста в холодную воду. Незримые руки щипали за волосы, затем рев затих, а еще через мгновение их пятки ударились в рыхлый песок.

Зимородок от неожиданности присела, но мощная рука человека, оказавшегося чародеем, не дала позорно завалиться на спину, бессовестно задирая юбку на потеху множества молодых и немолодых мужчин.

Воины, опомнившись от неожиданности, подскочили с двух сторон. Олег ощутил сильные, но дрожащие руки, с облегчением повис, почти теряя сознание от нечеловеческой слабости. Зимородок хлопала глазами, ошеломленная внезапным и быстрым перемещением из сурового мрачного леса в мир раскаленного песка, раскаленного синего неба, горячего, как из печи, воздуха.

Колоксай уже лежал на ложе, что вынесли для него на свежий воздух. Возле изголовья немолодые воины, гремя железом, шуршали приглушенными голосами. Воевода держал героя за руку, а Миш уже исчезла, словно знала о прибытии Зимородка. Колоксай был настолько желт, нос заострился, глаза ввалились во-внутрь черепа, сухая кожа обтянула череп настолько туго, что Олег с дрожью представил себе, какими будут кости этого человека...

Зимородок вскрикнула. Олег не успел сжать пальцы, как она выдернула руку. Все видели, как золотоволосая девушка подбежала к ложу, колени ее подломились, она рухнула на колени, головка ее нежно опустилась на грудь героя, все еще широкую и могучую, хотя кости угрожали прорвать кожу и истончившиеся мышцы.

Все ждали, не решаясь сказать слово или сделать движение. Зимородок с усилием приподняла голову, руки ее все еще обхватывали грудь Колоксая.

— Это не яд, — проговорила она, щеки ее покрыл смертельный холод, но в глазах была решимость. — Я все еще надеялась... Но это в самом деле вода из мира мертвых!

— Но как...

— Она где-то могла пробиться на поверхность. Или кто-то знал, где копать. Быстрее принесите березовой коры... лучше со столетней березы, лист папоротника и ветку омелы!

Старенький лекарь пугливо потрогал Олега за локоть:

— Мне чуется, что мы не успеваем... А солнце почему-то двигается к закату быстрее, чем обычно.

Слышно было, как заскрипели сотни доспехов. Воеводы, бояре и дружинники поворачивались посмотреть на заходящее солнце. Оно уже почти коснулось темного края земли.

Зимородок бросила быстро:

— Ты прав, мудрый. Солнце вливает в него силы, потому он жив... Но когда эти лучи прервутся, длинные руки мира мертвых... Но мы успеем.

Воевода за их спинами прорычал:

— Черт... мы должны успеть!.. Такой воин, такой воин!.. А кулаки, а плечи...

Глава 41

Воины с криками бежали обратно, одни несли пучки свежесодранной бересты, как хорошо, что березы растут по всему белому свету, другие прижимали к груди листья папоротника, Олег успел смутно подивиться, где нашли в пустыне, а двое, с поцарапанными лицами, примчались и бросили к ногам Зимородка ветки омелы.

Всадники носились взад-вперед на конях, воздух трещал от топота, крика, всполошенных воплей. Омелы натаскали едва ли не целый воз, а бересту таскали пока с молодых берез, столетней пока не отыскали.

Вода в котле вскипела, но Зимородок велела толочь листья и веточки в ступке. Губы Колоксая двигались, Зимородок опустилась возле него на колени. Олег напряг слух, с пересохших губ Колоксая сорвалось: