Семеро Тайных

— Если я добуду, примешь ли ты участие в объединении мира?

Она выпрямилась, лицо ее было чистым:

— Ну посмотри на меня! Разве я могу обмануть?

Колоксай смотрел, смотрел и Олег, и хотя оба знали, что все женщины слеплены из вранья и обмана, но с другой стороны... если не верить, то что они смогут одни?

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

Глава 21

В лицо упруго давил встречный ветер, мир двигался навстречу быстро, только огромная синяя чаша неба оставалась неподвижной. Колоксай держался на огромном жеребце, как закрепленная поверх седла каменная глыба, неподвижный и молчаливый, он страшился спугнуть размышления волхва.

Конь Олега несся в сторону леса, чуя прохладу. Всадник словно забыл о нем, и конь шел ровным галопом, страшась тряхнуть хоть чуть сильнее, чтобы его, опомнившись, не повернули в другую сторону.

— Куда мы едем?

Олег оглянулся непонимающе, рыжие брови взлетели, словно только сейчас обнаружил рядом всадника.

— Едем?

— Да, — повторил Колоксай терпеливо, — едем. На двух лошадках. Вот они под нами копытцами, копытцами... И задними, и передними.

Олег опустил взор на гриву своего коня, в зеленых глазах мелькнуло удивление:

— В самом деле едем.

— А куда? — повторил Колоксай с бесконечным терпением. — Куда мы едем?

Олег подумал, подвигал кожей на лбу, губы его шелохнулись:

— Похоже, куда глаза глядят.

— Здорово, — восхитился Колоксай со злым сарказмом. — Я-то думал, что куда глаза глядят идут и едут совсем другие люди! Их посылают, вот и... Ну, не обязательно мудрецы. Правда, я слышал, что мудрость и... то, что совсем не мудрость, где-то сходятся. Ну, тогда что будем делать? Какие подвиги свершать или не свершать по дороге к этой... Первой Жемчужине?

Олег некоторое время ехал молча, понурый и погрустневший. Лицо осунулось, стало старше. Колоксай внезапно подумал, что волхв вернулся в их мир из другого, где у него все получалось, где он был сильным и красивым, скакал на белом коне, где кричали ему славу.

— Не знаю, — ответил Олег подавленно. — Ничего не знаю... Когда мы вышли из Леса, было все просто: дают — бери, а бьют — беги...

Колоксай нахмурился:

— Беги?

— Ну да. На того, кто бьет. А едва его... Ну, чтобы больше не замахивался, как кто-то еще выпрыгивает! Размажешь по стенам... или разбрызгаешь по пескам, если на знойном юге, как тут же еще гавкнут под руку... Сейчас же, когда ни друзей, ни врагов... живых, разумеется, ибо с той стороны двери преисподней меня ждет огро-о-о-о-омная толпа — то сейчас страшно и одиноко, как будто голый стоишь на вершине самой высокой горы, ветер холодный и злой, а у тебя одна ступня висит в воздухе... Я пробовал уйти в пещеры! Несколько лет углублялся в себя, искал Истину... дурак набитый, какая истина может быть в душе двадцатилетнего, если ее не знают мудрецы и в сто лет? Сейчас вышел только для того, чтобы хоть что-то, хоть как-то...

Колоксай спросил осторожно:

— А какова твоя цель вообще? Если не считать этого бреда о всеобщем счастье? Что ты хочешь, если не подобрать себе какое-нибудь королевство?.. И стать в нем королем?

Олег ответил сумрачно:

— Нет, что ты... Я на своем веку насмотрелся на эти королевства, царства, каганства... Я в самом деле хочу, чтобы на земле правил не кулак. Для того подумываю, как бы собрать самых могучих чародеев, создать власть умных...

Колоксай удивился:

— Когда ты говорил об этом колдунье, я думал, ты ей просто голову морочишь!

— Почему?

— А потому, что дурь. Сейчас же тот, у кого в кулаке меч, нападет на того, у кого книга!

— На всей земле установить власть умных, — объяснил Олег кротко. — Во всех странах, языцях, ойкуменах и в заморье. Ведь чародеи... я говорю не о деревенских колдунах, что не умнее коров, которых лечат... настоящие чародеи могут общаться друг с другом, не покидая своих нор.

Колоксай удивился:

— А наш жил в высокой башне! Да и эта... с коричневыми глазами, тоже в башне. Когда я коня стаскивал по ступенькам, поверишь, только тогда рассмотрел, как высоко нас занесло!

— Да, — согласился Олег. — Это был первый случай, когда вниз оказалось труднее, чем наверх... Понимаешь, если прийти к согласию, как строить жизнь на всем белом свете, то разом прекратились бы войны, смертоубийства, дурости...

Колоксай поерзал в седле. Тень первых деревьев упала на их головы. Кони переглянулись и так же мерно затрусили в сторону прохлады, где угадывался лесной ручеек.